Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова

Да, слово – не воробей. Это факт, что два администратора Театра настолько потеряли революционную бдительность, что в своей переписке допустили утечку весьма специфической информации, а составитель, редактор и автор вступительной статьи к «Избранным письмам» корифея МХАТ В. Я. Виленкин, тот самый, который, комментируя воспоминания В. В. Шверубовича, по-рыцарски вступился за светлую память Бокшанской, в данном случае допустил оплошность и позволил обнародовать прямое упоминание о том, что Ольга Сергеевна, родная сестра жены Булгакова, занималась сбором некоей информации, имея для этого определенные средства.

Но знал ли Булгаков об этой тайной стороне жизни своей «куньяди»? Похоже, что «куньядь» не очень-то скрывала факт своей связи с охранкой.

Вспомним, как была изображена Бокшанская на ливановском «заднике» в день празднования тридцатипятилетия МХТ. Нет, не со щитом и мечом – чего не было, того не было. Но с секирой.

Нет, Булгаков вряд ли был несправедлив по отношению к Sister. А вот слащавая апологетика Бокшанской является проявлением несправедливости к нему самому.

Глава XXXIV. Треснувший монокль темно-фиолетового рыцаря

Коровьев… Это несколько загадочный персонаж… Демон пошлости, пронырства и лакейской фамильярности… Его трансформация в «темно-фиолетового рыцаря с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом», который когда-то был наказан за шутку насчет «света» и «тьмы» (то есть Бога и дьявола), убедительного объяснения до сих пор не получила.

Г. А. Лесскис[381]

Вообще хамить нельзя, а стерпеть хамство можно. Даже хорошо. Потом хорошо будет вспомнить, что тебе нахамили, а не ты. А вот если нахамишь – потом тошно бывает на десять лет.

В. И. Качалов[382]

Одним из моментов, подтверждающих вывод о том, что прототипом Варьете послужил МХАТ, является возможность определить со значительной степенью вероятности и круг лиц, послуживших прототипами образа Коровьева-Фагота.

В качестве отправного момента используем следующие соображения. Из отдельных штрихов, подробно останавливаться на которых нет необходимости, видно, что вся свита Воланда, в отличие от него самого (прибыл в Москву посмотреть, что изменилось), состоит из жителей Москвы. Если этим персонажам соответствуют реальные жизненные прототипы, то два из них – Бегемот и «бывший регент» Фагот-Коровьев – должны принадлежать, скорее всего, к миру искусства, поскольку оба выступали в Варьете в роли артистов. О принадлежности Коровьева к этой профессии может свидетельствовать и его привычка носить пенсне с треснувшим стеклом, а в одной из ситуаций – треснувший монокль. Эта бутафория не может не восприниматься как набор реквизита актера, играющего какую-то роль. При этом из двух персонажей более искусным артистом перед читателем предстает именно Фагот со своими «коровьевскими штучками». Можно предположить, что и его жизненный прототип занимает в этой сфере деятельности более значительную ступень.

Выше изложено допущение, что в качестве прототипа кота Бегемота можно рассматривать Н. Е. Буренина, который был весьма квалифицированным пианистом. Достаточно сказать, что Горький высоко ценил уровень его мастерства и считал, что лучшим из известных ему исполнителей произведений Грига является именно он. Следовательно, прототип Коровьева-Фагота должен быть поистине гигантом в мире искусства.

Идентификация облегчается тем, что с определением прототипа Варьете круг поиска, по логике, должен ограничиться МХАТом.

Как еще один момент, указующий на личность прототипа, можно расценить следующий факт.

Савва Морозов, дом которого определен как «Дом Маргариты», был председателем правления Товарищества (владельцев-пайщиков) этого театра. История его взаимоотношений с Бауманом («Грачом») также восходит к этому театру, причем не только через Андрееву. Прибыв зимой 1903 года в Москву по документам немецкого коммерсанта, Бауман скрывался от полиции с помощью артиста Художественного театра В. И. Качалова, выдававшего себя за переводчика при «иностранце» и даже доставившего его в гриме на ту самую памятную встречу Нового года в театре.