Мето. Мир

Он игнорирует вопрос и резко высвобождается. Мне больше нельзя тут оставаться: я только что нажил себе двух врагов.

Решаю сесть на автобус и пристраиваюсь на остановке, чтобы понаблюдать за людьми. Когда подходит транспорт, все достают из карманов и сумок картонные прямоугольники с печатными знаками. Поднимаясь в салон, люди вставляют их в устройство, пробивающее дырки. Пожилая дама поднимает руку, чтобы шофер подождал. Влезая в автобус, она роняет на подножку и тротуар пару талончиков. Я бросаюсь ей на помощь и подбираю их. Она благодарит меня и зовет за собой:

— Спасибо за твою доброту, — говорит она очень приятным голосом. — За твои труды я подарю тебе билет. Ты ведь хотел сесть на автобус?

— Да, но забыл свои талоны дома. Большое спасибо!

Я прохожу вслед за ней в конец салона и сажусь рядом. Кажется, ее радует наше знакомство, и она заводит разговор:

— Я еду до конечной, а ты?

— Я тоже.

— Почему ты не в коллеже?

— У нас заболел учитель физики, и я решил погулять по центру.

— Ты такой любезный. Как тебя зовут?

— Мишель Шен, а вас?

— Мадлен Изер. Ты похож на моего внука.

Она делает паузу и продолжает едва слышно:

— Он погиб в автокатастрофе, как и вся моя семья. Иногда я спрашиваю себя, зачем я осталась в живых. Наверное, для того чтобы кто-нибудь их оплакивал…

Я беру ее за руку, старушка сжимает мою так сильно, что чуть не раздавливает, и с волнением признается:

— Порой мне кажется, что для них так даже лучше. Не знаю, как бы они смогли выбрать: у них ведь было четверо детей — один краше другого…

Вспоминая дневник Евы, я импровизирую:

— Мои родители никогда не рассказывали, почему выбрали меня. Мы не касаемся этой темы. Знаю только, что они сильно изменились после ухода моих братьев: больше не улыбаются и не оказывают мне знаков внимания. Конечно, я уже не маленький, но мне не хватает прежней ласки.

— Приходи ко мне сегодня на обед! Мы могли бы спокойно поговорить…

— С большим удовольствием.

Остаток пути мы молчим, она утирает слезы и смотрит на фасады проносящихся мимо зданий. Мне хорошо с ней, на улице я помогаю ей нести сумку. Мы входим в пятиэтажный дом. Она живет на втором, и в квартире всего три-четыре комнатки. Она распаковывает покупки и готовит обед, подает мне стакан воды и приглашает сесть. Я помогаю чистить картошку, но она гораздо проворнее меня.

— Ты сказал, что не знаешь, почему родители выбрали именно тебя?

— Да, я каждый день об этом думаю.

— Если хочешь, могу рассказать о методах отбора. Зная своих родителей, ты сможешь определить их метод путем исключения. Самый известный — медицинский. Детей подвергают тщательному врачебному осмотру и детальному обследованию, чтобы выявить ребенка с наибольшей ожидаемой продолжительностью жизни. А можно, наоборот, проверить его на устойчивость к психологическим травмам и сдать после этого в один из Домов. Одно время в газетах постоянно публиковали экспериментальные тесты для родителей.

Я говорю:

— Но ведь никогда нельзя быть уверенным в будущем… Я хочу сказать, что невозможно же всего предвидеть.

— Ты прав — нельзя, например, предугадать несчастные случаи на дороге. Поэтому некоторые прибегали к помощи магии или гадалок, якобы предсказывавших будущее. Ну а другие, не желая делать выбор самостоятельно, полагались на чистую случайность и бросали жребий. Вот ты все и узнал.

Затем мы молча едим жареную картошку с ломтями ветчины. Она все время пристально смотрит на меня, словно пытаясь раскусить. Говорить неохота. Ее рассказ погрузил меня в раздумья. После десерта она уводит меня в гостиную, чтобы показать фотографии своих детей и внуков. Называя каждого по имени, она указывает отличительную черту его характера и с трудом сдерживает слезы. Когда я ухожу, она берет с меня слово, что я снова приду к ней завтра на обед.

На выходе я сталкиваюсь с молодой брюнеткой, которая отводит от меня взгляд. Я уверен, что уже видел ее утром — то ли в автобусе, то ли в супермаркете. Я тотчас направляюсь к статуе Триумвирата, установленной в честь «трех отцов-основателей Зоны № 17», имена которых я выучил перед экзаменом. Выйдя на площадь, я сажусь на землю, чтобы зарисовать их. Кто-нибудь обязательно подойдет понаблюдать за моей работой, и так проще будет завязать разговор.

Моя уловка великолепно срабатывает. Четыре светловолосых девушки хвалят мой рисунок и просят набросать их портреты. Взамен они сообщают мне свои координаты и покупают бутылочку «Оранжадо», из которой я отпиваю совсем чуть-чуть. Вскоре я решаю уйти, поскольку привлекаю к себе слишком много внимания. На обратном пути я пытаюсь высмотреть закутки, где можно спрятаться ночью, и стараюсь запомнить расстояние от одного до другого. Напротив меня останавливается полицейская машина. Двое мужчин выходят, перегораживают дорогу и резким тоном обращаются ко мне:

— Документы!

Пока один смотрит на меня в упор, второй изучает мой паспорт со всех сторон — даже на просвет. Сыплются вопросы:

— Фамилия, имя, дата рождения, адрес, имена родителей, их профессия и место работы, фамилии соседей, их имена и все остальное…