Метод Блессингтона

— А почему бы и нет? Наука работает день и ночь, словно какой-то Франкенштейн, мистер Тредуэлл, чтобы продлить человеческую жизнь как только можно — сверх всех разумных пределов. Сейчас у нас в стране четырнадцать миллионов человек, которым перевалило за шестьдесят пять.

Через двадцать лет их число увеличится до двадцати одного миллиона. А дальше никто даже приблизительно не может подсчитать, насколько возрастет эта цифра!

Но во всем этом есть одна светлая нота — каждый пожилой человек окружен многими жертвователями или потенциальными жертвователями нашего Общества. Растет число стариков, и у нас дела идут в гору и прибавляются силы, чтобы противостоять этому росту.

Мистер Тредуэлл почувствовал, как у него все внутри похолодело от ужаса.

— Так значит, это правда?

— Простите?

— Этот метод Блессингтона, о котором вы все время говорите. Мистер Тредуэлл был вне себя. — Идея просто-напросто сводится к тому, чтобы избавляться от стариков и таким образом решать проблемы...

— Совершенно верно! — воскликнул Банс. — Именно об этом и идет речь. Даже самому Дж. Дж. Блессингтону не удалось так точно сформулировать свою мысль. Вы великолепно владеете словом. У меня всегда вызывает восхищение человек, который может выразить самую суть без всяких там сантиментов.

— Но ведь вы не можете так просто сделать это?! — недоверчиво произнес мистер Тредуэлл. — Ведь вы же на самом-то деле не верите, что можно после всего этого выйти сухим из воды, так или нет?

Банс показал рукой на дверь, за которой простирались владения Общества.

— Разве это не является достаточно убедительным подтверждением достигнутых нашим Обществом успехов?

— А как же все эти люди, там за дверью? Они понимают, что здесь делается?

— Как и подобает хорошо обученному персоналу, — с укоризной в голосе проговорил Банс, — они знают только свои собственные обязанности. То, что мы с вами здесь обсуждаем, — это уже высшие сферы.

Мистер Тредуэлл весь как-то сник.

— Этого не может быть, — произнес он еле слышно. — Не может быть, чтобы все это работало.

— Ну, ну, — сказал Банс не без сочувствия, — не стоит принимать все это так близко к сердцу. Как мне кажется, вас больше всего волнует то, что Дж. Дж. Блессингтон называл фактором риска. Но взгляните на это с такой вот стороны, мистер Тредуэлл: разве не естественно, что старые люди умирают? Стало быть, наше Общество гарантирует, что смерть будет выглядеть совершенно естественной. Расследования бывают редко — да и из-за тех, что были, у нас никогда не возникало неприятностей.

Более того, вы будете потрясены, когда узнаете имена многих наших жертвователей. Люди, весьма влиятельные и в политическом, и в финансовом мире, толпами идут к нам. Все они без исключения могут дать самые восторженные отзывы о нашей работе. И помните, что столь важные люди делают Геронтологическое общество неуязвимым независимо от того, с какой стороны оно будет подвергаться нападкам, мистер Тредуэлл. И эта неуязвимость распространяется на каждого нашего спонсора, в том числе и на вас, если вы решите доверить нам свою проблему.

— Но у меня нет такого права, — в отчаянии возразил мистер Тредуэлл. — Даже если бы я и захотел, кто я такой, чтобы устраивать подобным образом чью-то судьбу?

— Ага! — Банс от нетерпения подался вперед. — Но вы же хотите, чтобы все устроилось?

— Но не таким способом.

— Вы можете предложить какой-то другой?

Мистер Тредуэлл молчал.

— Видите ли, — с довольным видом начал Банс, — Геронтологическое общество предлагает только один способ решения этой проблемы. Вы все еще его отвергаете, мистер Тредуэлл?

— Я не могу его принять, — упрямо повторил мистер Тредуэлл. — Это просто нехорошо.

— Вы в этом уверены?

— Безусловно! — выпалил мистер Тредуэлл. — Вы что же, станете мне говорить, что это правильно и нормально — убивать людей только за то, что они старые?

— Именно об этом я вам и толкую, мистер Тредуэлл, и я прошу воспринимать это именно таким образом. Мы живем сегодня в мире прогресса, в мире производителей и потребителей, и все они не щадят своих сил, чтобы сделать нашу общую участь лучше. Старики же — и не производители, и не потребители, следовательно, они служат лишь препятствием на пути прогресса.

Если мы захотим сделать небольшой сентиментальный экскурс в идиллическое и уже туманное прошлое, то обнаружим, что когда-то у них все-таки была своя функция. Пока молодые работали в поле, старики могли присматривать за хозяйством. Но даже этой функции сегодня уже не существует. У нас есть сотня гораздо лучших приспособлений для ведения хозяйства, и обходятся они гораздо дешевле. Неужели вы можете ставить это под сомнение?

— Я не знаю, — упрямо повторил мистер Тредуэлл. — Вы утверждаете, что люди — машины, и я никак не могу с этим согласиться.

— Боже мой! — воскликнул Банс. — И не говорите мне, что вы воспринимаете их иначе. Конечно, все мы — машины, мистер Тредуэлл.