Метод К. С. Станиславского и физиология эмоций

Огромное значение для формирования и осуществления двигательных актов имеет импульсация с исполнительных органов движения. Благодаря ей возникают сложные замкнутые системы, организованные по принципу отрицательных, а в определенных случаях — и положительных, обратных связей (Сеченов, Самойлов, Магнус, Шеррингтон, Бернштейн, Анохин, Лурия, Гранит, Ппнер и др.). Воспринимая потоки импульсов, идущих с периферии, двигательный анализатор хранит в себе чувственные запечатления разнообразных комплексов движений. Если человек мысленно представит себе осуществление двигательного акта, то при помощи специального прибора (электромиографа) можно отметить скрытые движения в соответствующих группах мышц. Эти скрытые движения получили название идеомоторных актов. На восприятии незначительных скрытых движений построены опыты «передачи мыслей» Вольфа Мессинга, Михаила Куни и других экспериментаторов, выступающих на эстраде. Аналогичные движения можно обнаружить в речедвигательном аппарате при напряженном словесном мышлении (А.Р. Лурия, 1951).

В связи с возникновением и развитием второй сигнальной системы в коре головного мозга человека, помимо непосредственных чувственных образов движений, формируются их обобщенные словесные образы. Движение получает имя. Причину тесной связи движений человека с его речевой деятельностью следует искать в историческом процессе происхождения человека, ибо сама речь возникла «из процесса труда и вместе с трудом»[1]. Коллективный труд, изготовление и применение орудий производства обусловили чрезвычайное совершенство двигательных актов, а связь этих двигательных актов с членораздельной речью сделала их качественно отличными от двигательных условных рефлексов животных.

Если обезьяны способны только использовать орудия, находимые ими в готовом виде, если изготовление орудий встречается у обезьян только в зачаточных элементарных формах, то для человека характерны такие формы деятельности, как изготовление орудий, служащих для производства других орудий, а так изготовления комбинированных орудий, отдельные части которых бесполезны (Б.Ф. Поршнев, 1955). Производство материальных благ, возникновение коллективной собственности приостановило на определенной ступени развития животного мира естественный отбор, действие биологических закономерностей. Для первобытного человеко-обезьяньего стада характерно сложное переплетение биологических и социальных факторов. Постепенно социальные закономерности стали преобладать над биологическими. Первобытное стадо превратилось в трудовой человеческий коллектив, звуковой сигнализм сменился членораздельной речью.

Качественной особенностью словесных сигналов является функция обобщения. Если чувственный условный раздражителя (цвет, звук, запах и т. д.) всегда служит сигналом единичного, конкретного события — пищи, врага, самки, то словесный раздражитель обозначает ряд, группу сходных явлений, обладающих общими признаками. Слово «стол» обозначает все столы существующие в природе. Абстракция, заключающаяся в словесном сигнале, достигает высших степеней, когда мы оперируем такими понятиями, как время, пространство, материя.

Способность к отвлечению, к абстракции чрезвычайно расширяет власть человека над окружающими его явлениями. Именно эта способность дает человеку возможность не только приспосабливаться к среде, подобно всем остальным животным, но и активно изменять среду обитания, ибо изменить природу может только тот, кто способен представить мир иным, чем он дан в непосредственном восприятии. Общественный труд и возникшая в процессе труда способность к отвлечению определяют свойство человеческого сознания не только отражать окружающий мир, но и «творить его» (В.И. Ленин).

Возникновение обобщенных образов движений на базе их словесного обозначения является решающим условием истинной произвольности двигательных актов. Эти обобщенные образы позволяют создать программу действий до момента их осуществления, создать тот план деятельности, который отличает самого плохого архитектора от самой искусной пчелы (К. Маркс). В своих электрофизиологических исследованиях А. Гасто показал, что блокада роландического ритма электро-энцефалограммы возникает до произвольного движения, в момент, когда человек получает приказ его сделать. При помощи словесно-понятийных образов осуществляется регуляция произвольных движений, их анализ, сопоставление плана действий с достигнутыми результатами (А.В. Запорожец, 1956).

Включение произвольного движения в систему речевых связей отнюдь не лишает его основного качества сложного условно-рефлекторного акта. Все попытки противопоставить движение условному рефлексу, как правило, связаны с чрезмерно узким пониманием термина «условный рефлекс», а потому носят искусственный, надуманный характер.