Метод подчинения

Ванную и одежду удается найти довольно быстро. Последняя аккуратно сложена на диване в гостиной.

Меня почему-то пробирает озноб от мысли, что он трогал мои вещи, особенно бельё. Глупо, учитывая моё вчерашнее поведение, но ничего не могу с собой поделать.

Приняв душ с мужским гелем, подсушиваю волосы полотенцем и надеваю свою одежду. Бродя по пустой квартире, совершенно не понимаю, что мне тут делать. И на сколько Удальцов оставил меня одну. Дверь заперта, никаких записок или сообщений, я просто в замешательстве, зачем он оставил меня здесь. В голове шумит, миллион вопросов роится в сознании не найдя ответов, через какое-то время просто бессильно опускаюсь на диван.

За что мне всё это…

Дождь всё не успокаивается, создавая в квартире завораживающую атмосферу. Не люблю дождь. Но сейчас он так правильно передаёт состояние моей души, что мы с ним на одной волне. Вместе бьёмся в холодное окно, из последних сил, стараясь прорваться через неживую поверхность и изменить всё.

Жаль, что ни одному из нас это не под силу.

***

Вечер застаёт меня всё в той же чужой квартире. Я уже не знаю, чем себя занять, тупо пялюсь в телевизор невидящими глазами, просто, чтобы не сойти с ума от мыслей.

У меня такое чувство, что я подопытный кролик. Или случайно попала в реалити-шоу. То, что происходит со мной в реальной жизни, при нормальном её течении, происходить не может.

Сбой системы. Или мой личный крах. Смерть маленького мира имени Ольги Алексеевой в прямом эфире.

За окном уже темно. Дождь ровным стуком барабанит в окна, навевая ещё большую тоску.

Мерное постукивание, равномерное, умиротворяющее. И вдруг…

Трель домофона.

Точнее, видеозвонка.

У Сергея-то точно есть ключ.

Так кому понадобилось наведаться к нему воскресным вечером?

Я ничего не знаю об этом человеке. И это может быть кто угодно.

Друг, мама или девушка. А может сын.

Сын?!

У меня душа падает с обрыва, когда я вижу на экране видеодомофона фигуру Дани.

Я много раз представляла нашу встречу. Что скажу ему, если он вдруг будет задавать вопросы, и как поведу себя, если вдруг промолчит.

Но, как оказалось, на самом деле абсолютно к этому не готова.

Тем более, в доме его отца.

Я просто замираю посреди прихожей, всматриваясь в лицо на экране.

Он ждёт. Звонит ещё раз. Потом стучит. И снова ждёт, когда ему откроют.

И я сейчас с каким-то облегчением (и удивлением от этого) тревожно выдыхаю.

Я не могу ему открыть.

Дверь заперта на ключ, которого у меня нет.

Собрав в кулак последние силы, уговариваю себя больше не смотреть на Даниила.

Разворачиваюсь, чтобы пойти обратно в комнату.

И тут меня будто настигает выстрел.

А на самом деле – звук поворачивающегося ключа.

Замираю на месте.

Этого не может быть.

Я оборачиваюсь всего на доли секунды, и тут же встречаюсь взглядом с серыми глазами. Этот взгляд из-под бровей – их семейная черта. И сейчас они как никогда похожи на отцовские.

У меня пересыхает в горле.

И Даня, явно не ожидающий увидеть меня, на долгие секунды замирает на пороге.

А потом, качает головой, будто стряхивая с себя наваждение, и заходит в квартиру, аккуратно прикрывая дверь.

Я нахожу в себе силы развернуться. Всё равно бежать с места преступления уже поздно, так что придётся нам всё-таки поговорить, видимо, или помолчать в присутствии друг друга, я пока не знаю.

Наше безмолвное переглядывание длится целую вечность, прежде чем его прерывает Даниил.

- Здравствуй, Оля. – Его голос мягкий, бархатистый, не такой низкий, как у Сергея.

Уже второй раз их сравниваю с промежутком в пару минут. Это совсем нехорошо.

- Привет. – Обхватываю себя руками на автомате. Хорошо, что я в своей одежде, а не в халате Удальцова. Почему-то этот факт придаёт маленькую, но уверенность в себе.

Он ещё с минуту разглядывает меня. Потом кладет какую-то папку с документами на высокую тумбу.

На его пальто блестят капли дождя, и такое ощущение, что мужчина ненастоящий, а вырезан из журнала или с инстаграммного фото.

Он серьёзен. И я вижу, что видеть меня не рад.

Колет. Где-то в районе солнечного сплетения.

Неосознанно, непрошено. Но больно.

- Всё-таки с ним, да?

Это даже не вопрос, скорее вывод. С презрением и странной ухмылкой.

- Сергея нет дома. – По-моему, и так очевидно, и совершенно не то я говорю. Но язык меня не слушается совсем.

- Это я уже понял. – Стряхивает капли с волос. – Документы привёз. Передашь?

- Хорошо.

Мы молчим. Снова. И почему он не уходит?

Хватит мне уже сердце рвать. Я просто хочу пережить это и забыть. Не нужно теребить незажившую мозоль.

Вдруг, Даниил как-то выпрямляется и уже совершенно другим тоном говорит:

- Я пойду, наверное. Позвоню Сергею Викторовичу из подъезда.

- Хорошо. – Меня заклинило.

И я не знаю, на самом деле, хочу ли, чтобы он остался или ушёл. Это странно. И грустно.

- Доброй ночи, Оля.

Разворачивается медленно. Так же не спеша открывает дверь и почти выходит за порог.

- И вам, Даниил Сергеевич.

Мои слова летят ему уже в спину. И услышав их, Удальцов – младший резко разворачивается.

Он в три шага оказывается рядом со мной и резко прижимает к стене.

Задыхаюсь. От близости и неожиданности.