Метод римской комнаты

Свинцов бросил гневный взгляд в глубь лавки, где на луженых крюках покачивались розовые туши, и как завороженный ступил в царство окороков, мороженых зайцев, домашней и боровой битой птицы – гусей, индеек, глухарей, рябчиков, тетеревов и куропаток.

Илья Алексеевич поторопился в участок, покрепче обхватив бюстик.

Глава 31 В участке. Преступное неохранение

– Ну как тебе не стыдно, Егорьева, – стыдил Облаухов малолетнюю девицу совершенно непристойного вида с бланшом под глазом. – Что бы сказала твоя мать, если бы увидела тебя здесь?

− Да она бы меня убила!

− Вот видишь.

– Набережная – это ее территория, – пояснила девица. – Она здесь любой шкице[29] глотку перегрызет.

Облаухов растерялся.

− Она что же, тоже проститутка?

В следующем зале хозяин портерной лавки Брыков понуро следил за пером в руках Африканова, которым тот выводил строчки протокола дознания. Рядом со столом полуциркулем прохаживался фон Штайндлер.

– Как видим, – наставительно вещал старший помощник пристава, – налицо нарушение статьи 127 «Уложения о наказаниях». Верно, господин Африканов?

– Так точно! – гаркнул Африканов. – «Неохранение пьяного продавцом в питейном заведении».

– Какое еще неохранение? – подал голос Брыков.

Фон Штайндлер подошел к задержанному и пристально посмотрел в глаза.

– Бузантеев вчера у тебя был?

– Сапожник? Был.

– Выпивал?

– Ну…

– Закусывал?

– Моченый горох брал.

– И?

– Надрался как свинья. Одно слово – сапожник.

– Ну вот…

Фон Штайндлер продолжил кружить у стола.

– Так и запишем, – принялся он диктовать Африканову, – «Как установило следствие по данному происшествию, погибший сапожник Бузантеев пользовался напитками в питейном заведении Кузьмы Брыкова, продавец которого его не охранил».

– Да чего его охранять-то было? – опять вступил хозяин портерной.

Фон Штайндлер лишь усилил голос:

– «По показаниям свидетеля Чебутыкина, неохраненным было достигнуто такое состояние опьянения, каковое не позволяло предоставить его самому себе без очевидной опасности».

Оскар Вильгельмович обернулся к задержанному:

– Подтверждаешь это, Брыков?

– Что? Что лыка не вязал? Так я и говорю.

– Ну, вот видишь.

Фон Штайндлер продолжил все тем же официальным тоном:

– «Потерпевший, придя в наивысшую степень опьянения в указанном питейном заведении, будучи неохраненным по вине хозяина заведения Кузьмы Брыкова, вышел и попал под экипаж графини Одельбургской». Было?

– Что ж тут удивительного? – согласился торговец. – Он и дорогу-то не различал.

– Африканов, вы не могли бы напомнить господину Брыкову содержание статьи 127 «Уложения»?

– Так точно, господин старший помощник пристава! – с энтузиазмом отозвался чиновник. – «Неоказание помощи состоит в недоставлении помощи человеку, оказавшемуся в опасном положении даже без всякого участия в том виновного».

Брыков помолчал, пытаясь уразуметь смысл статьи 127.

– Это мне что ж теперь, всякого пьяницу до дому провожать?

Фон Штайндлер дал знак Африканову, и тот продолжил:

– «Под оказанием помощи разумеется принятие каких бы то ни было мер к спасению погибавшего или призвание к нему на помощь других лиц».

Брыков тяжело вздохнул. Он искренне не понимал сути предъявляемых обвинений.

– Что теперь будет?

Африканов с чувством завершил доклад:

– В случае же наступившей смерти закон за неисполнение этого предписания определяет церковное покаяние, а также денежную пеню независимо от последствий.

Глава 32 Конверт

Ардов молча прошел к своему столу, поставил бюстик и освободил его от обертки. Фон Штайндлер велел Африканову отправить провинившегося в кутузку, а сам принялся собираться домой – рабочий день был на исходе.

– Решили украсить рабочее место? – невзначай полюбопытствовал чиновник. – Не рановато ли обживаетесь?

Ардов оторвался от бумаг и обратил взгляд на чиновника.

– С вашим приходом, Ардов, у нас в участке просто какое-то наводнение из трупов. А между тем дело о краже булавок по-прежнему не раскрыто. И времени осталось – один день.

– Я помню, – ответил Илья Алексеевич. – Этого достаточно. Завтра вечером я предъявлю вам преступника.

Фон Штайндлер застегнул портфель и направился к выходу.

– Упорство, господин Ардов, похвальное свойство. Но в полной мере оно может раскрыться только в сосложении с другими, не менее важными для сыскного агента качествами, каковые суть – ум, логика, последовательность.

Остановившись у дверей, чиновник повернулся и посмотрел на юношу за столом.

– Сдается мне, это не ваши спутники.

Илья Алексеевич не слышал, он изучал список фамилий, только что переданный ему Облауховым. На листке были аккуратно записаны имена посетителей, интересовавшихся сигналетическим портретом преступника в течение дня. Всего таковых оказалось шесть человек. Ардов подчеркнул визитера за номером три – «Бессонова Алина Андреевна». И еще один человек из списка привлек его внимание и был обведен чернилами. После этого Илья Алексеевич подхватил бюстик и поспешил в прозекторскую.

– Это бюст немецкого психолога Вундта, – провозгласил он в некотором возбуждении.

Жарков возился с химическим экспериментом и даже не повернулся.