Метод римской комнаты

Ванная комната также оказалась прибрана, никаких следов трагедии сохранено не было. Илья Алексеевич взобрался на подоконник, открыл большое, в человеческий рост окно и попытался представить, при каких обстоятельствах могло состояться падение. Ничего полезного выяснить не удалось. Пожалуй, можно было и сорваться, пытаясь дотянуться через раскрытые створки до крайней секции окна, если тянуться к стеклу с внешней стороны. Тут же, у окна, стояла табуреточка, которой, по всей видимости, пользовалась горничная, стоя на подоконнике, когда протирала верхние секции. С такой табуреточки оступиться было и того проще. Но вместе с тем и свободного прыжка исключить было нельзя.

— Так оступилась или сама прыгнула? — громко спросил Ардов невозмутимого дворецкого.

Из-за бестолковых ответов Илья Алексеевич невольно обратился к нему как к глуховатому. Ни один мускул не дрогнул на лице старика — выучка была отменная. Выждав паузу, Лука ответил с достоинством:

— Оступилась — и спрыгнула.

Вздохнув, Ардов направился к выходу.

Глава 11 В участке. Никакого такта!

Тем временем в участке бурлила привычная жизнь. Перед столом фон Штайндлера сидела и всхлипывала приличного вида нестарая еще дама с платочком в руках. Рядом на стульчике примостился молчаливый юноша с отрешенным блуждающим взором. За соседним столом Свинцов пытался склонить Спасского к борьбе на руках, тот отлынивал. Филер Шептульский гонял чаи с Африкановым и прислушивался к опросу.

— Чего же вы от нас хотите? — поднял голову фон Штайндлер, написав что-то в бланке.

— Как чего? — удивилась просительница. — Арестовать мерзавку!

Чиновник перечитал уже занесенные в протокол показания.

— Позвольте, но ведь вы ее сами наняли. Так?

— Так.

— Для собственного сына?

— Совершенно верно, — согласилась мамаша. — Чтобы он стал мужчиной.

Свинцов не выдержал и решил уточнить детали:

— Вы что же, барышню в дом для еб…

— Иван Данилыч! — поторопился прервать околоточного Оскар Вильгельмович.

— Виноват, — признал вину Cвинцов.

Фон Штайндлер вернулся к посетительнице.

— Дело она свое исполнила?

— Да что она исполнила? — возмутилась мамаша. — Что исполнила? Разве этого мы ждали?

— А чего ждали-то? — окончательно запутался чиновник.

— Да. Чего? — опять встрял Cвинцов.

— Ждали такта… — сообщила дама. — Деликатности ждали. Усердия… А не так, что, знаете, хвать-хвать и нате.

Фон Штайндлер украдкой оглядел присутствующих. Даже в его долгой практике случай вытанцовывался неординарный. Чины полиции явно затаились на своих местах в ожидании отличного представления.

— Ну, мне кажется, тут надо расследование провести, — опять вызвался Свинцов. — Как вы говорите? Без усердия?

— Без усердия, — подтвердила мамаша.

Свинцов встал перед сынулькой.

— Молодой человек, вы бланкетку[10] эту, о которой ваша маменька изволят жаловаться, еб…

— Иван Данилыч! — закричал Оскар Вильгельмович.

Чины полиции прыснули в кулаки.

— Виноват, — согласился околоточный. — Шпилили?

Юноша продолжал хранить молчание. Вступил фон Штайндлер:

— Господин околоточный надзиратель интересуется, состоялось ли у вас половое сношение с приглашенной проституткой?

Сынулька молчал.

— Видите? — подала голос мамаша. — У мальчика психическая травма после такого обхождения. Никакого удовольствия!

— Тут надо восстановить картину преступления, — не унимался Cвинцов.

Он встал перед дамой и передвинул шашку назад.

— У вас какой уговор с барышней был?

— Ну как?.. Ввести мальчика в мир чувственных, так сказать, эманаций… Показать в некотором смысле всю, так сказать, палитру… Представить спектр… А не хватать, я извиняюсь, где попало!

— Ну, не знаю… — сказал Свинцов, словно размышляя вслух. — Хватать не хватать, но в руки-то взять надо.

Мамаша начала закипать, привлекая в свидетели личный опыт.

— Конечно, надо! Но ведь не молоток-то берешь!

— Ну а как брать-то?

— Ну а как? Как! Аккуратненько вот так вот, нежненько…

Увлекшись, мамаша на несколько мгновений утратила над собой контроль и начала показывать в воздухе на примере стоявшего перед ней Свинцова, как бы она аккуратно действовала в подобной ситуации. Она даже успела раскрыть рот, прежде чем спохватилась и бросила демонстрацию.

— Что вы себе позволяете, господин околоточный надзиратель! — возмутилась она, будто Свинцов ее чуть не изнасиловал.

— Что? — околоточный оставался невозмутим, хотя кое-кто в участке уже забрался под стол, чтобы не выдать себя смехом. — Мы расследование производим. Выясняем обстоятельства происшествия.

— Что тут выяснять? — горячилась мамаша. — Мы категорически, вот именно ка-те-го-ри-чески недовольны качеством оказанных услуг!

— Так у него не встал, что ли? — хватанул напрямую Свинцов.

— Хам! — заверещала пострадавшая.

Пришлось опять подключаться старшему помощнику.

— Иван Данилыч, обождите со своим расследованием!

Свинцов сделал вид, что вернулся к столу Спасского.

— Чего же вы хотите? — обратился фон Штайндлер к женщине.

— Арестовать мерзавку, — ответила та сухо и уверенно.

— Да что ж ей предъявить?

Пока дама размышляла, над ней опять изобразился Свинцов. Оскар Вильгельмович насторожился.