Методология мышления

Мне посчастливилось быть знакомым с автором лично, поэтому я знаю не понаслышке, насколько щепетильно Андрей Курпатов относится к тому, чтобы его называли не философом, не психологом и даже не доктором, а именно методологом. И именно так называет себя и он сам. За этой щепетильностью стоит последовательное стремление к достоверности, желание всегда оставаться в максимальном контакте с реальностью и мыслить, по возможности, только ее. Поэтому под методологией всегда понимается методология мышления как совокупность интеллектуальных практик, позволяющая соответствующим образом озадаченному человеку не случайным, а зачастую гарантированным образом получить ответ на вопрос: что происходит на самом деле? Озадаченность при этом является здесь ключевым моментом, поскольку автор убежден, что его методология способна помочь дать осмысленный ответ на этот вопрос только под конкретную задачу. Можно сказать, что центральным тезисом, вокруг которого выстраивается вся его методология, является следующий: да, у нас нет доступа к реальности, но реальность есть. И именно потому, что реальность есть, в каждом конкретном случае мы можем озадачиться тем, что в ней сейчас происходит, можем ее помыслить и, что самое важное, – всегда можем сделать это лучше.

Конкретность решаемой задачи, таким образом, радикально отличает методологию от философии, которую, несмотря на все старания Гегеля, уж в чем, в чем, а в конкретности упрекнуть действительно сложно. И всё же я рискну назвать автора методологии подлинным современным философом, поскольку его работа представляет собой в точности то, чем современной философии, по преимуществу, и надлежит быть – теорию познания.

Вопрос о соотношении бытия и мышления является одним из труднейших философских вопросов, поскольку традиционное понимание логики как инструмента познания реальности, относящегося поэтому скорее к мышлению, чем к самой реальности, порождает фундаментальную проблему соответствия этой самой реальности любым способам ее репрезентации в мышлении. Данная проблема, известная в философии как проблема истины или «основной вопрос философии», по-прежнему остается открытой. Философам хорошо знакома одна из самых ранних попыток решения этой проблемы, принадлежащая Пармениду: το γαρ αυτο νοειν εστιν το και ειναι (одно и то же – мыслить и быть). Вообще говоря, греки нередко оказывались правы в том, что касается современных научных взглядов на мир. Так Демокрит утверждал, что всё состоит из атомов, а Анаксимандр полагал, что человек необходимо должен был эволюционировать и настаивал на его происхождении от морской рыбы. Однако тезис Парменида оказывается самым, так сказать, контринтуитивным, поскольку отождествляет сущности, на первый взгляд представляющиеся слишком уж различными. Науке потребовалось довольно много времени как для того, чтобы подтвердить остававшиеся бездоказательными метафизическими спекуляциями заявления Демокрита и Анаксимандра, упомянутые выше, так и для того, чтобы опровергнуть кучу высказанных теми же греками нелепостей.

И вот в современной философии, с ее возможностью опереться, наконец, на результаты других частных наук, кажется, наступает время, когда тезис Парменида может быть строго обоснован. При этом нас не должна удивлять его кажущаяся контринтуитивность – дело в том, что требование наглядности тесно связано в нашем сознании с представлениями о реальности, а последние, как неоднократно подчеркивает Курпатов, необходимо радикально отличать от ее мышления (мыслить реальность – именно так, без предлога – и есть та цель, на которую направлена методология Андрея Курпатова). Современная наука в этом смысле совершенно солидарна с автором и от наглядности отказалась относительно давно – правдоподобным признается любое суждение, рационально обосновано средствами некоторой сколь-угодно формализованной теории, и которое при этом согласуется с опытом (хрестоматийный пример – принцип неопределенности, принятый квантовой механикой). Схожие и весьма существенные изменения претерпела и традиционная логика – интенсивно развивающаяся предельно абстрактная область математики, называющаяся теорией категорий, неожиданно оказалась чрезвычайно продуктивной при исследовании различных формально-логических систем. В частности, категорный анализ логики позволяет получить довольно нетривиальное решение проблемы «непостижимой эффективности математики», а, следовательно, и логики в естественных науках[1], которую, при соблюдении ряда условий, можно считать по сути тождественной «основному вопросу философии». Используя теорию топосов[2], удается показать, что логика является частным случаем геометрии и в некотором смысле имманентно присуща миру.