Методы фальсификации выборов

Фальсификации имеют, подобно миру философа Декарта, две составляющие: дух и материю. Если материя – это приемы и методы фальсификации, то дух – это идеологическое обоснование планируемых нарушений. Заметим, что выборы подтасовывают достаточно сознательные и образованные граждане, государственники или стремящиеся во власть люди. Знание мировоззрения, идеологических принципов людей, держащих руку на пульсе фальсификаций, является не менее значимым, чем понимание возможных методов фальсификации и участников этого процесса. Это помогает прогнозировать и предотвращать нарушения, что имеет несомненное практическое значение. Источник идеологии фальсификаций вы вряд ли найдете где-нибудь у классиков. Ее источником является сама природа российской власти. Многовековая вера властей предержащих в народ «слепой и глупый как дитя», а следовательно, и нуждающийся в постоянной заботе и опеке, также является одним из основополагающих мифов российской власти. Но главная, основная идеологическая причина фальсификаций – неписаное право власти на корректировку, а значит, и на искажение любых результатов плебисцитарных процедур. Со времен земских соборов и учредительного собрания власть всегда имела право вовремя поправить «ошибку» своего народа. Словно платоновские философы власть в образе матроса Железняка исправит и сотрет из памяти народной всякое воспоминание о «неправильном выборе».

Тяга к фальсификациям

Так или иначе, но фальсификации результатов голосования давно уже стали реалиями современной политической жизни страны, а работа по предотвращению фальсификации становится одним из основных направлений предвыборной деятельности. Когда нет понимания границ фальсификационной кампании и последующего «вброса», тогда сама фальсификация обрастает всевозможными мифами, спекуляциями и зачастую становится для проигравших кандидатов хорошим инструментом политического самооправдания. Фальсификация – лучший способ обоснования собственного проигрыша, причем, точно зная, что фальсификационная кампания в разгаре, кандидаты склонны видеть в ней некоторый фатум и мириться с роковой предопределенностью результатов. И наоборот, при появлении первых признаков фальсификационной кампании некоторые кандидаты сразу вступают в торг (помните, что фальсификация – это политическая валюта?) с ее участниками, прежде всего с властью. Даже при небольших шансах на выигрыш некоторые кандидаты, грозя разоблачением готовящегося «вброса», допускаются к замкнутому миру российских властителей, пополняя колоду бессменной российской элиты новыми членами.

Сама фальсификация выборов не является феноменом чисто российского политического пространства; и в странах бывшего СССР, «молодых» европейских державах, и – яркий пример – даже на президентских выборах США 2000 года периодически разгорались скандалы о фальсификации и подтасовках результатов голосования. Эти факты говорят о том, что пока существует сам институт выборов, видимо, будет существовать и угроза фальсификации результатов этих выборов. Именно это обстоятельство лишний раз доказывает необходимость серьезного отношения к этому вопросу. Особенно это актуально для нашей страны, хотя и многие радетели за чистоту результатов выборов часто забывают, что фальсификация была неотъемлемой частью советской жизни на протяжении десятилетий.

Еще известный русский философ И. Ильин писал, что «референдумы России противопоказаны», аргументируя это тем, что государство не стало органичной частью жизни народов России и поэтому не готово к прямому голосованию своих граждан. Россиянам нужна тотальная опека со стороны государства. Коммунисты, придерживаясь дореволюционных традиций управления государством путем «сдержек и противовесов», не могли вводить практику прямого голосования, не уповая на тотальную фальсификацию и занижение значения институтов выборов. По праву можно сказать, что советская система может считаться прародительницей как «выборов без выборов», так и фальсификации результатов.

На фоне официальной советской статистики, когда в выборах в Советы народных депутатов всех уровней участвовало 99, 9 % советских граждан, распределение мандатов и квот по территориям и крупным народнохозяйственным объектам оставалось без внимания как поборников, так и противников советской власти. До сих пор неясно, по какому принципу руководители предприятий и секретари комитетов партии всех уровней получали квоты на то или иное количество и качество (!) депутатов, – важно представить все слои общества, коммунистов и беспартийных в выборных органах власти. Ни диссиденты, ругающие на кухнях Советы, ни оставшиеся в живых партийные и советские руководители не могут дать внятного ответа. Справедливости ради надо сказать, что фальсифицировалась в основном только явка, а когда «неугодных» кандидатов в депутаты перестали отсекать на заседаниях партбюро, в середине 80-х возникло даже нечто похожее на предвыборную борьбу.