Метро

Кругом было полно матрешек, готовых прыгнуть к нему в постель, однако Константинов никак не мог отнести это на счет своих человеческих или мужских достоинств. Все они клевали на деньги. Даже несмотря на то, что Владимир всегда был прижимист и считал каждый рубль.

Не желая вытаскивать большую сумму из оборота, он купил скромную квартирку на окраине Красногорска. Вишневый «Мерседес» и дорогая одежда – это обязательная статья расходов, его лицо, на это не жалко. А вот квартира…

Но желающих залезть к нему под одеяло становилось только больше.

В одной женской передаче Константинов услышал расхожую мысль: мол, женщин привлекают не деньги, а сам успех. То, что сидит внутри мужчины и рано или поздно делает его успешным.

Пораженный глубиной этой истины, он тут же попытался примерить ее на себя, и по зрелом размышлении оказалось, что истина не так уж и глубока. Для телевизионной передачи она вполне годилась, но для реальной жизни…

Одно он никак не мог объяснить. Почему же эти матрешки появились одновременно с деньгами? А раньше? Где они были раньше, когда он, бывало, съедал за весь день только два вонючих чебурека – потому что на большее денег не хватало?

Выходит, в нем тогда еще не было этого самого, что спустя пару-тройку лет обратилось в деньги? Да нет же, было, и в куда большем количестве, нежели сейчас.

«Странно, – думал Константинов. – Я был моложе, сильнее, красивее, добрее. Я хотел семью, но почему-то никому не был нужен. А теперь, когда я зачерствел, постарел и ослаб, я вдруг стал нужен всем. Что изменилось?»

Как ни крути, изменилось только одно. У него появились деньги. Выходит, женщины не такие уж сложно организованные существа, тонко чувствующие мужскую сущность. Скорее примитивные твари, теряющие голову при виде денег.

С последней девушкой, которая была младше на шестнадцать лет и называла его Вовусик, он прожил два месяца. Больше не сумел. Однажды утром она – еще не накрашенная, но все же довольно красивая той красотой, что есть у каждой молодой девушки, – спросила:

– Вовусик! А не пора ли нам завести ребеночка?

Константинов вскипел. Он едва сдержался и аккуратно положил телефонную трубку на рычаг. Еще немного, и он дал бы ей в лоб этой самой трубкой, но он сдержался.

Он присел на край кровати. Девушка призывно раздвинула длинные ножки.

Константинов увидел на тумбочке рядом с кроватью градусник и сразу понял, где она измеряла температуру. Что она хотела узнать.

– Пора, – глухо сказал он.

Он смотрел на тумбочку – этот градусник не давал ему покоя.

– Пора, – повторил он, – собирать тебе чемоданы и УБИРАТЬСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТО– ВОЙ МАТЕРИ!!!

Девушка – себя она называла Алей, хотя по паспорту звалась весьма прозаично, Еленой, – вздрогнула и поджала ноги.

– Вали отсюда. И чтобы я больше тебя не видел!

В тот же день, выслушав истерику, упреки, мольбы, жалобы и еще одну истерику – под занавес, он вызвал слесаря и поменял в доме замки.

Целую неделю ему хотелось начистить физиономию каждой встреченной молодой особе. А через неделю он пришел в себя и понял, что с ним творится.

Он не стал женоненавистником, нет. Он просто завершал свой круг, хотя еще и не понимал этого. Он приблизился к Ирине достаточно близко для того, чтобы снова вернуться на орбиту. Ее притяжение оказалось неимоверно сильным; она была единственной звездой в этой галактике.

Он не стал противиться своему чувству. Хотя нет, не чувству, правильнее было бы сказать – ощущению. И начал он совсем по-мальчишески – караулил в машине рядом с ее домом, благо стекла у «Мерседеса» были тонированными.

Через неделю ему удалось узнать, где она работает и во сколько заканчивает работу. А затем он… объявился.

Они стали встречаться. Куда-то вместе ходить, ужинать, перезваниваться… Константинов осторожно расспрашивал ее о семье, Ирина хмурилась, а он втайне радовался тому, что она хмурилась…

Так продолжалось три месяца. Вполне невинные отношения. Просто встречи старых друзей – правда, чересчур регулярные.

А потом… Он и сам не знал, как это получилось. Он этого очень хотел, но боялся настаивать, и тем не менее все получилось.

Они снова стали спать – как когда-то, одиннадцать лет назад.

Константинов был поражен. Ирина, конечно, постарела. Груди у нее отвисли, бедра стали шире, на боках появились растяжки, в подколенных сгибах стали просвечивать первые набухшие вены…

Но он был поражен вовсе не этим. Совсем другим – своим отношением к переменам, произошедшим с ней. Ему все это нравилось!

И морщинки у наружных углов глаз, и глубокая складка на лбу, и даже растяжки на ее погрузневшей попе – все это было настоящим. Честным. Он испытал странное чувство – словно все эти годы жил вместе с ней, знал историю каждой ее новой складочки и морщины. Это все было его!

Однажды, робко, опасаясь услышать поспешный отказ, Константинов предложил ей развестись и выйти за него замуж.

Ирина не сказала «да». Но она и не сказала «нет». Она грустно улыбнулась и поцеловала его в висок. Константинов заметил, что глаза ее странно заблестели.