Метро

Мужчина посмотрел на него, затем прямо в объектив. Его глаза застилала влажная дымка, в них было столько боли, что Назимову стало не по себе.

– НТВ, – представился Алексей. – Вы можете сказать несколько слов?

– Я не нашел ее, – глухо сказал мужчина. – Все произошло так неожиданно… Удар, потом вода… – Плечи его затряслись, послышались всхлипывания.

Назимов за спиной показал оператору: «Снимай! Снимай, не останавливайся!»

Мужчина шмыгнул носом совсем по-детски.

Он провел ладонью по лицу и с силой надавил пальцами на глаза. Это помогло ему чутьчуть успокоиться. Он распрямился и посмотрел в камеру.

– Саша! Кристина! Вы слышите меня? – сказал он. Назимов одобрительно кивнул. – Я пока не нашел маму, но она должна быть где-то здесь. Мы ехали вместе, а потом… – голос его снова задрожал.

– Это ваша жена? – спросил Назимов.

– Да.

– Как ее зовут?

Мужчина посмотрел на него так, словно не до конца понял смысл вопроса.

– А-а-а… – сказал он. – Валечка… Э-э-э… Жихарева Валентина Алексеевна…

Назимов повернулся к оператору.

– Мы просим всех, кто что-нибудь знает о судьбе Жихаревой Валентины Алексеевны, сообщить об этом по телефону… – он замолчал, предоставляя слово мужчине.

– А?

– Скажите контактный номер телефона, – подсказал Назимов.

– Да-да… Пятьсот тридцать пять… Кажется… шестьдесят восемь… сейчас, – он напрягся и четко ответил: – Пятьсот тридцать пять, восемьдесят шесть, сорок один.

Назимов снова перехватил инициативу.

– Пожалуйста, все, кто может помочь, позвоните по номеру пятьсот тридцать пять, восемьдесят шесть, сорок один, – сказал он. – Давайте помогать друг другу.

Он сделал почти незаметное движение рукой, красный огонек, говоривший о том, что камера включена, погас.

Назимов потрепал мужчину по плечу.

– Она найдется. Она обязательно найдется.

– Вы думаете? – с надеждой спросил мужчина.

– Конечно.

Что он еще мог ответить?

– Скажите, пожалуйста… Что там происходит? Что там творится? В метро?

Мужчина молчал. Он мысленно опять вернулся туда, откуда с таким трудом вырвался несколько минут назад. Наконец он собрался с духом и сказал одно лишь слово:

– МЕСИВО…

Назимов почувствовал, как между лопаток пробежали мурашки. Это было настолько острое и неприятное ощущение, что он невольно передернул плечами.

– Месиво… – повторил он, обращаясь к оператору. – Пойдем ближе.

Оператор кивнул и поправил камеру на плече.

В конце концов, это была их работа. Трудная, тяжелая, нервная, но кто-то должен был ее делать по возможности сухо и бесстрастно.

Назимов однажды прочитал, что самые бездушные люди – это врачи. Помнится, его поразила эта мысль. «Самая гуманная профессия…» С другой стороны, невозможно оставаться профессионалом и при этом переживать за каждого пациента. Нормальная человеческая психика этого не выдерживает.

В его случае было нечто похожее. Невозможно «затрачиваться» на каждый репортаж, но тогда чем он отличается от тех же зевак? Ради чего все это: дорогая камера, спутниковая антенна, микрофон? Что это – инструменты искусного подглядывания? Или нечто большее?

Они приближались к выходу из метро и теперь слышали крики, прорывавшиеся сквозь рев сирен. Сейчас ему хотелось, чтобы сирены выли как можно громче, заглушая стоны и плач.

Дорогу преградил солдат-срочник в милицейской форме.

– Туда нельзя, – сказал он.

Назимов заглянул солдату за плечо. Двое людей: один в оранжевом жилете, другой в синей форменной куртке – несли на носилках человека. Рядом бежала сестра и придерживала пострадавшего.

Мужчина на носилках дергал головой, словно хотел боднуть кого-то. Все лицо его было залито кровью. Одна нога свесилась с носилок и безвольно болталась, будто под штаниной ничего не было. Сестра аккуратно подхватила ее и положила на носилки. Человек заорал и запрокинул голову назад, словно хотел дотянуться затылком до лопаток.

Носилки с раненым запихнули в ближайшую машину, через боковую дверь посадили женщину кавказского вида. Она придерживала правую руку левой и все время качала головой, точно не могла с чем-то согласиться.

«Газель» дала задний ход, развернулась и помчалась к Волоколамскому шоссе.

– Посмотри, – сказал Назимов оператору и кивнул в сторону «Макдоналдса». – Они жрут.

Оператор без лишних слов направил камеру на стеклянные стены закусочной. Молодой человек в толстом сером свитере методично жевал гамбургер, или чизбургер, или еще какуюнибудь ерунду.

– А что ты хочешь? – отозвался оператор. Голос его звучал монотонно: он должен был оставаться неподвижным, чтобы «картинка» не дрожала. – Для них это – очередное шоу «За стеклом». Привыкли уже…

– Пойдем-ка возьмем пару интервью, – сказал Назимов. – Я хочу, чтобы этот сукин сын прямо в кадре сблевал себе на колени.

– Не горячись, Леша. – Оператор выключил камеру и пошел за ним, обходя оцепление. – Он просто даст тебе по репе, и все.

– Это не страшно, – отозвался Назимов. – У меня яркий галстук. На бланш никто не обратит внимания.

– Ну-ну…

Оператор не возражал. Сюжет строил Назимов, и вроде бы все получалось неплохо. Не совсем то, чего от них ожидали, зато живо.