Метро

– Товарищ генерал, – обратился он по старинке к Крутилову, так что все разом притихли, – из блока «два цэ» только что сообщили: убиты трое охранников, начальник воспитательного отдела в тяжелом состоянии.

Крутилов молча посмотрел на Игоря Николаевича, слова тут были излишни.

Игорь Николаевич оставался абсолютно спокойным.

Крутилов подошел к нему

– Я понимаю, неприоритетное направление…

– Юрий Петрович, ваш театральный гнев был уместен в первые минуты после назначения. Мы его оценили.

– Простите, но получается, я все же ограничен?

– Мирзакарим Викторович тоже важен.

– Поэтому он сейчас «в тяжелом состоянии»?

– Что вам нужно?

– Только одно слово. Ответ на вопрос.

– Какой?

– Южная или северная?

– Я не знаю.

Крутилов прикрыл глаза.

– Не считая руководства, об этом знают только два человека.

– Савицкий… – Понимающе кивнул Крутилов.

Игорь Николаевич промолчал.

– А если у них все-таки получится?

– Ну, получится и что?

– Виноват буду я?

– Послушайте, Юрий Петрович, расценивайте это как шанс. Да, у нас есть другие приоритеты, но когда все закончится здесь, служба безопасности будет реформирована, и у вас хорошие перспективы, если докажете свою эффективность. Не увлекайтесь эскападами. Мне лично все равно, но руководство может расценить это как склонность к уходу от ответственности.

– То есть результат важен больше в качестве проверки?

– Но только не для вас.

На это Крутилову сказать было нечего – он действительно уже достаточно имел ресурсов и времени, чтобы взять ситуацию под контроль. Закатывать глаза, сетуя на ошибки прошлого руководства, с каждым часом становилось все неуместней. В конце концов, на убитых охранников ему действительно было плевать, но не на то, как эти смерти повлияют на его стремительно развивающуюся карьеру.

Крутилов подошел к столу, взглянул на фотографии.

– Значит вся компашка в сборе. – Сказал он задумчиво. – Войтенко!

– Я!

– Готовься к допросу.

– Есть!

На лице Крутилова появилась злая усмешка.

Игорь Николаевич убедившись, что Крутилов взял себя в руки, направился к выходу, но ему навстречу выбежал возбужденный оператор и едва не сбил с ног.

–Товарищ генерал-майор! Лифт с задержанными остановился на пятом!

– Прямо под нами? И что?

– Стоит уже больше минуты.

Крутилов коротко и резко взмахнул рукой.

– Отключить питание! Брукер! Все вниз!

Командиры элитных подразделений выбежали из помещения и за двойными дверями, где толпился их личный состав, зазвучали громкие приказы.

Только теперь, когда мир сузился до куска грязного пола в грузовом лифте и военного ботинка сорок седьмого размера, к Даше пришло понимание, что для нее все закончилось. И боль от заломленной руки тотчас стала острее, и садистские предвкушения мелкоголового охранника весомее. Он становился значительным, как тот Мясник, которого она поначалу пыталась умолять. Даша попыталась взять себя в руки, подумала о тех троих, кого Виктор успел выпустить и последствия шока, вызванного внезапным захватом, на несколько секунд отступили. Но далось ей это непросто. Темные большие глаза были там, а боль и страх здесь.

Их долго вели, теперь уже не по техническим этажам, а по оживлённым магистральным коридорам и лестницам, везли на главных лифтах. Везде встречались люди, которые с ужасом смотрели на них, перешептывались, понимая, что снова скоро станут зрителями кровавых зрелищ. Над ними будто растянули баннер: держитесь подальше, если не хотите заразиться.

В одном из коридоров перед Дашей будто мелькнуло знакомое лицо, но это оказался всего лишь итальянский врач, с интересом на нее посмотревший.

Дашу грубо обыскали – забрали пистолет-пулемет, красную карту «Мясника» и стилет, который она нашла в десятом блоке.

Она слышала переговоры по рации, и знала, что все уже в курсе их плана – им известны имена, точный состав их группы, но она верила, что вторая часть команды окажется успешнее, а вот когда их завели в последний грузовой лифт, надежды относительно собственной судьбы растаяли окончательно. Из тех же переговоров по рации она знала, что на шестом этаже находится главный штаб армии, для которой они объявлены врагами. И даже если бы Пустовалов попытался ее спасти, как он этот делал прежде, это означало, что он не успеет ко времени открытия банки и тогда они все останутся здесь навсегда. А она искренне этого не хотела. Да, было страшно, но еще страшнее, потерять место, которое существует, пока существует один из них. Маленькая комнатка на чердаке «немецкого» дома.

– Слышь, заткни хлебало, чучело! – Набросился мелкоголовый на шипевшего от боли Виктора. – Допрос еще не начался, а он уже хрюкает!

– Да, этот соловьем петь будет, – усмехнулся охранник, заломивший Виктору руку.

– И кукарекать. А эту кошечку я у бати на допрос заберу, – мелкоголовый погладил Дашу по голове, – уж мы с ней найдем общий язык.

Даша считала про себя этажи. Ее посетила шальная мысль – броситься на какого-нибудь начальника, когда их доставят на шестой этаж. Она выглядит сломленной, это может усыпить бдительность, и если ей удастся воспользоваться моментом – может, ей повезет и хотя бы, так получится убить себя.