Метро 2033. Отступник

Самым крупным поселением после Лакедемона была Беглица – задворки Миусской Политии, впрочем, это всегда была деревня. Однако поначалу, как свидетельствовала перепись Шестого года после Великого Коллапса, людей в Беглице обитало даже больше, чем в столице, теперь же в два с половиной раза меньше, и нельзя сказать, что этот факт мог хоть как-то удивить. Ядовитые воды Азовского моря, радиация, мутанты, да и просто жизнь без простейшей медицинской помощи, с ежедневной каторжной работой, с недородами и эпидемиями не располагали к длинной жизни. Но вот что интересно: два года назад население Беглицы составляло 97 человек, а год спустя – 110. Это, конечно, мелочь. Ее можно было объяснить внутренней миграцией, скажем, из Красного пахаря или Золотой Косы, даже из Малой Федоровки. Или из всех этих поселений разом. Но вот отчет за нынешний год. В клеточке напротив «Беглица» стоит цифра 132. Более того, в двух соседних деревнях убыль тоже остановилась. И этот феномен зафиксирован в самом экологически неблагоприятном районе. Каким образом? Люди приспособились? Или здесь что-то другое?

Вопросы не давали покоя. Ответы на них, как чувствовал правитель, должны быть просты до гениальности. Вздохнув, Роман поднялся. Обязательно надо выяснить причину, ведь в Беглицу уходят концы еще одного очень любопытного дела…

Накинув на себя перевязь с шашкой из знаменитого златоустовского булата и нацепив на пояс кобуру со «Стечкиным», царь вышел в гостиную, которую освещали прикрепленные к стенам факелы. Чтобы случайно не поджечь дом, пламя было забрано в металлические отражатели, а на полу стояли емкости с водой, в которые падали угольки. «Хорошо жили в замках, сплошной камень, гореть нечему, да и челяди толпа, для присмотра…» – подумал Роман, запирая кабинет.

В доме второго по значимости человека лакедемонской Общины слуг не имелось. Еду готовила царица, а два раза в неделю приходила рабыня, забирала одежду для стирки. Раньше она же и прибиралась, но в последние пару лет ее заменил Кацо, мальчик, которого Роман забрал в трехлетнем возрасте у овдовевшего трактирщика Гоги. Многие в Лакедемоне считали царя чуть ли не аскетом, но они ошибались. Правитель не жалел свечей и масла для огня, его жена имела самые изысканные наряды из довоенных тканей, красивая мебель и старинные вещи украшали интерьер дома, а к обеду подавались различные вкусности. Отсутствие слуг объяснялось самым простым образом: царь никому не доверял.

– Лена, – негромко позвал он и залюбовался вошедшей женщиной.

В мерцающей полутьме зала ее белая кожа казалась мраморной, а сама царица – статуей, прекрасной ожившей Галатеей. Платье из развевающегося синего шелка доставало до пола, отчего точеная фигура казалась еще стройней. В вечернее время не видны были морщинки под глазами, и незаметны серебряные прядки в черных волосах, заплетенных в «рыбий хвост». Перед ним стояла вечно молодая богиня, мечта поэтов всех времен и народов. Но Роман не чувствовал себя Пигмалионом. И если бы он был Парисом, а боги вручили бы ему яблоко раздора, то вряд ли оно досталось бы Афродите, сколько бы прелестниц та не сулила.

– Мне нужно пройтись, – сказал царь, поглаживая бородку. – Запри дверь на засов. Откроешь только когда услышишь мой голос и условный стук.

– Ты говоришь это всякий раз, как уходишь из дома, – сказала Елена улыбнувшись. – Могу ли я спросить, куда ты собрался и сколько тебя не будет?

Правитель помедлил с ответом, а потом разом выпалил:

– Когда приду, не знаю. Сперва навещу трактирщика Гоги, а потом – Дом Алён.

Елена побледнела, отчего сделалась еще прекрасней.

– Ясно, – соглашаясь, кивнула она, но в голосе звучал невольный укор.

– Ты должна мне доверять, милая. Я ничего не совершаю просто так, и ухожу вовсе не развлекаться. Ты обязана помнить это.

– Я помню, – царица отвернулась. – Твоя миссия важней твоей женщины.

– Да, – не меняясь в лице и голосе, произнес царь. – Это мое бремя. Когда ты выходила за меня замуж, ты знала на что шла. И у тебя был выбор, товарищ лейтенант.

– Конечно, был, – горько усмехнулась Елена. – Узы брака или цепи рабства. Как оказалось, разницы никакой.

– Ты просто устала… – Роман подошел к жене и обнял ее, куснув миниатюрное ушко, поцеловал гладкую шею. – Просто расстроена…

– А знаешь, ты ведь ночью совсем другой. Днем ты защитник, лев, благородный царь зверей, а ночью коварный хищник, ягуар, – царица высвободилась из объятий мужа. – Да… воистину, бывших разведчиков не бывает. Идите, товарищ майор. Я буду ждать. Что ж еще остается?