Метро 2033: Третья сила

Чаще всего вспоминали казнь лейтенанта Ларионова, потрясшую всех жителей Альянса, от мала до велика. Пересказывали речь полковника, которую тот произнес перед казнью, причем каждый дополнял ее новыми подробностями, кто во что горазд. В некоторых версиях один племянник Ларионова оборачивался целой толпой родных и друзей лейтенанта, разом попавших в плен к веганцам и погибших жуткой смертью. Но Лена по-прежнему молчала, так никому и не ответила.

В редкие моменты прозрения, когда девушка открывала глаза и начинала понимать, что творится вокруг, она искренне, от всей души жалела своих друзей. Они изо всех сил старались помочь ей, но делали явно что-то не то. И она молчала. У Лены не было слов, которые могли бы описать то, что она чувствовала. Любые сочетания звуков прозвучали бы плоско и ничего бы не выразили. Слегка улыбнувшись про себя при виде очередного посетителя, девушка закрывала глаза, снова и снова проваливалась в пучину полумрака и полуобморока, окруженная призрачными силуэтами знакомых и приятелей, издающих неразборчивый шум.

Лишь два человека выделялись на этом фоне. Первый – Ольга Самохвалова, мама Димы. Она приходила, чтобы прибраться в комнате и принести Лене еду. Ольга ни о чем не пыталась говорить с Леной. Не прикасалась к ней. Даже к кровати, на которой лежала Рысева, мама Димы не подходила. Она молча открывала дверь, ставила на стол миску с едой, брала веник, чтобы подмести пол, и так же тихо удалялась. И ей, Ольге, Лена была благодарна больше, чем всем остальным гостям вместе взятым.

Вторым молчаливым посетителем был Борис Молотов. Он не приносил еду и не убирался в комнате, он просто входил, садился на стульчик у изголовья кровати и сидел, взяв девушку за руку. Ни к чему ее не призывал, не корил, не увещевал. Его даже начали ругать.

– Молот, от тебя толку ноль, – горячилась Соня, решившая любыми средствами пробудить в Лене интерес к жизни. – Сидишь и молчишь.

– А от твоей болтовни есть толк? – сухо спрашивал в ответ Борис.

– Я хотя бы пытаюсь, – бормотала в ответ Бойцова. И все шло дальше своим чередом.

Видя, что от толпы посетителей пользы ноль, врач Соколова к концу первого дня строго запретила ходить к Лене всем, кроме Ольги Самохваловой и Бориса Молотова.

Полковник попросил Молотова и Краснобая побыть в Оккервиле еще пять дней, чтобы отправить их в метро со вторым ударным отрядом. Купец и сталкер согласились. Борис Андреевич давным-давно подготовился к выходу – проверил и перепроверил все свое снаряжение. Времени у Молотова было много. У всех на станции имелись дела, заботы, а он маялся от безделья, поэтому почти все время проводил в комнате дочери своего друга. Другие гости приходили и уходили, а он оставался, словно бы превратился из человека в такой же элемент интерьера, как стул или стол.

Именно с ним первым заговорила Лена на исходе второго дня.

– Дядя Боря! Борис Андреевич! – слабым голосом позвала Рысева, приоткрыв один глаз.

Сталкер как раз в это время задремал, но мигом очнулся, уловив чутким слухом слабый шепот Лены. Он поспешно протер глаза, тряхнул головой, отгоняя сон.

– Да. Да, Ленусь. Я тут.

– Дядя Боря, вы же верите в Бога? – произнесла Лена чуть громче.

Молотов утвердительно кивнул. Вопрос не застал его врасплох. Хотя сирот, лишившихся в один момент и отца, и жениха, ему еще не доводилось успокаивать, но некоторый опыт общения с людьми, пережившими крушение своего уютного маленького мира, у сталкера имелся. Обычно рано или поздно разговор о Боге заводили все.

– Тогда скажите мне… скажите мне, дядя Боря… если Бог есть и если он такой, как о нем говорят, добрый и любящий всех… тогда как, как он смог допустить это? Все это? – заговорила Лена. К середине фразы голос ее окреп, она даже смогла приподняться, но потом силы изменили девушке, и она рухнула обратно на подушку.

– Или отец поплатился за нарушение заповеди «не убий»? – прошептала она с такой болью в голосе, что Борису на миг стало не по себе. – А что он должен был сделать? Возлюбить наших врагов? Подставить им щеку?.. Ответьте мне, Борис Андреевич…

Этот монолог выжал Лену начисто. Все силы, что еще теплились в ее ослабевшем теле, вложила она в эти горькие слова. Больше девушка не в состоянии была говорить. Борис решил даже, что она снова уснула. Он хотел было встать и покинуть комнату, но слабое движение руки Лены дало ему понять: она в сознании. И она ждет, что он ей скажет – не когда-нибудь потом, а сейчас, сию минуту. И времени на то, чтобы собраться с мыслями, выстроить цепочку аргументов, у Бориса не было. Он должен был отвечать ей прямо сейчас. Она ждала его ответа. Он не имел права бросить ее.

Борис тихо вздохнул, прикрыл на миг глаза, а потом начал говорить.

– Недалеко от нас, выше по течению Невы, устье реки Ижора. Там много лет назад вступил в бой с завоевателями человек, в честь которого назван монастырь на том берегу реки.

– Невский… – прошелестела Лена чуть слышно.