Метро 2033. Выход силой

— Врешь ты все, Кузьма! — Князев-старший держался за какую-то скобу на металлическом щитке, вделанном в плексиглас. Окрашенную в красный тревожный цвет. — Тебе же бутылки водки за глаза хватило, что ты один тут будешь делать? Через неделю сбрендишь, и чертиков зеленых ловить по углам будешь. Скажи честно: тебе приказали с нами пойти?

Глаза гладиатора заметались и улыбка чуть поблекла, но он по-прежнему продолжал крепко держать Ингу со спящим ребенком на руках.

— Догадливый какой… — протянул он. — Умница прямо… Ты ведь сам раскололся, Антоша, когда тебя мозголомы Ланистины принялись крутить. Не помнишь? Куда тебе, хлюпику, против силы.

— Это правда? — повернулся Игорь к брату.

— Правда, — сник тот. — Я уж не знаю, гипноз это был или что… Но про то, как открыть дверь, они от меня ничего не узнали. Вернее, половину только — про карточку. Код я им не сказал. Вернее, переврал. Это легко было, ты же помнишь, как я эту считалочку в детстве ненавидел. Вот и придумывал всякие свои варианты.

Антон помолчал, задумчиво покачивая красную ручку.

— Да и прорваться сюда без сопровождающего слабо им оказалось — ты сам знаешь. Ведь не к Первомайской отряд Ланисты ты вел, я сразу понял, а сюда. Что им на Первомайской делать? У покойного главаря Черкизона с Батей любовь с интересом была. Да и другие пути туда есть — обходные. А институт такой пирожок — пальчики оближешь. Не терпелось Михал Сергеичу все своими глазами увидеть. Но сюда теперь обычному человеку не пройти, твари считают эту территорию своим логовом и охраняют до последнего.

— А как же Балагур с Федотовым?

— Это давно было — твари тогда еще не дошли до нынешнего градуса ненависти к человеку. Сейчас они не рискнули бы. Ты же сам рассказывал, с каким конвоем тебя до Партизанской доставили. И то одного потеряли.

— Э, братцы-кролики! — подал голос забытый Кузьма. — Хва болтать — у меня уж палец устал на спусковом крючке. Давайте решать, что делать будем!

— Что делать… — вздохнул Антон. — Что тут решать? Все уже решено…

Он потянул красную ручку вниз, как стоп-кран в вагоне. И тут же пахнуло отвратительным смрадом, от которого у всех запершило в горле и заслезились глаза, замигали красные огни, оглушительно взвыла, разбудив малыша, присоединившего к ней свой тоненький голосок, сирена…

— Стой! — истошно завопил Кузьма, запоздало сообразив, что что-то пошло не по плану. — Стой, с-с… Закрой!..

Но было поздно.

Целая секция толстенной стеклянной стены, роняя с нижней кромки комья присохшей грязи, медленно, но неумолимо ползла вверх, открывая изолированную доселе от остальной части зала вольеру. Тварь словно только этого и ждала: взвыв на высокой ноте, она ужом ввинтилась в узкую щель под стеной, не дожидаясь, когда та остановится. При ее субтильной, на первый взгляд, комплекции это оказалось очень просто. А в следующий момент она уже прыгнула, бросив вперед все свои полторы сотни килограммов мышц, когтей и зубов.

Инга потеряла сознание при первом акте этой трагедии, повиснув всем своим весом на руке запаниковавшего Кузьмы, и тот, разрываясь между противоречивыми желаниями, все же выбрал оборот, бросив свою жертву.

Он был молодцом, этот Кузьма, отличным служакой когда-то. Он даже успел выпустить из автомата очередь. И даже попасть в тварь, сбив ее на пол. Но на этом его везение кончилось.

Автомат выплюнул еще несколько пуль, и его заклинило. Матерясь, Кузьма дергал рукоять затвора, пытаясь выбросить роковой патрон, когда окровавленная тварь вскочила на ноги и, без подготовки, как пружина, взвилась в воздух.

Душераздирающий вопль, казалось, заглушил сирену…

«Хорошо, что Инга без сознания…» — подумал Игорь.

Стараясь не глядеть в ту сторону, откуда доносился хруст костей, он потянулся за автоматом, но Антон опередил его.

— Без оружия, — наступил он ногой на ствол, не давая брату поднять «Калашников» с пола, — она тебя не тронет.

И Князев-младший опустил автомат, про себя заклиная тварь успокоиться. Закрыл глаза, стараясь представить себе ее, потом открыл…

И чуть не заорал от ужаса: тварь стояла над Ингой, по-прежнему лежавшей без сознания. Вернее…

При падении неумело свернутые пеленки рассыпались, и голенький теперь Игорек лежал на спинке, гугукая и беззубо улыбаясь кошмарной окровавленной морде, нависшей над ним. Одного лишь движения страшных челюстей было достаточно, чтобы животное перекусило младенца пополам. Но оно медлило, разглядывая невиданное ранее зрелище.

«Все пропало! — простонал про себя мужчина. — Что же делать? Я не успею…»

— Тихо!.. — едва слышно прошелестел Антон, кладя руку ему на плечо. — Смотри…

И Игорь замер: тварь, высунув длинный розовый язык, осторожно лизнула человеческого детеныша…

— Это ведь твой сын, — улыбнулся брат, когда тварь убралась обратно в вольер зализывать раны, стекло опустилось, а сирена стихла. — Новый повелитель тварей…