Метро 2035: Преданный пес

Запах четырех солдат, несущих его куда-то. Порох, кровь, горючка, сталь, недавно съеденное мясо, вчерашний самогон, смешанный с потом, едкий и почти неуловимый запах «винта» – наркосинтетика, недавно начавшего расползаться в оживающем городе; грибок на ногах у двоих, недавняя баба, тоже у двоих, причем одна и та же, свежеподхваченный ими же триппер, вскроющийся завтра утром или сегодня ночью с первым зассывом, чистое белье у переднего правого, со склада длительного хранения, махорка в кармане у заднего левого, начавшийся рак у любителя чистого белья.

Хаунд трясся, подкидываемый на неровностях полувекового асфальта, и тренировался. Скоро точно понадобится. В чем тренировался? В одородедукции, тёйфельшайссе. То есть в умении раскладывать запахи на составляющие и делать верные выводы из всего этого дерьма. Не видя ничего.

Две бронированные халабуды на дизеле. Текущее масло у дальнего. Двенадцать и семь, две штуки, в корме броневиков. Это что? А, начинка МДЗ, мгновенного действия зажигательных, значит, тут еще башни от старых БТР, с торчащими из них КПВТ калибра четырнадцать с половиной. Да, смазка поворотного механизма, ее ни с чем не спутаешь. Просиженные лавки, недавно покрытые новым брезентом, сшитым нитками из шерсти, провощенной какой-то химической дрянью. Спрятанная под сиденье мехвода фляга с самогоном. Страх в разом вспотевшем самом мехводе. Натурально, вакса, в большой жестяной банке, убранная в дальний угол вместе с промасленными тряпками. Древняя каша, гречневая, с кусками настоящего тушеного мяса, почти не испортившаяся. Остывающая портативная плитка, где еду подогревали. Остаток выветрившихся спиртовых таблеток. Скрываемый уретрит у наводчика, выдаваемый остатками антибиотиков, оседающих в почках и каплях мочи даже на штанах. Стальная коробка, провонявшая портянками, носками, куревом, кровью и даже кем-то обосравшимся и сдохшим тут же на прошлой неделе.

Хаунд чуть не взвыл, когда его бросили ровно к тому борту, где семь-восемь дней назад опростался кто-то умирающий. Хреново порой иметь хорошее обоняние, натюрлих.

– Все?

– Так точно.

– Едем. Семенов!

– Я, товар…

– Рот прикрой. Пил?

– Никак нет.

– Два наряда в казарменных сортирах.

– Есть.

Надо же, Хаунд ухмыльнулся под тканью, у них тут субординация и Устав.

Трипперно-грибковый поставил ногу на его спину. Ничего, потом эту самую часть опорно-двигательного аппарата он ему выдерет. Разом, прямо из района тазобедренного сустава, или по кускам, начиная с щиколотки, потом колено, ну и так далее.

Двигатель у них работал лучше всего остального, даже завелся, мягко мурлыкая. Нормальный такой камазовский движок, если помнит правильно. Надо же, где пригодились уроки Кулибина.

– А почему вообще загорелось?

Стрелок из башни? Точно, он самый. Жрет галеты и думает, что не слышно.

– Рот прикрой, Авдонин. Потому что они больные на голову, решили сдохнуть, а не сдаться.

Хаунд хмыкнул. Больные на голову? Ну-ну.

– Чего он там дергается? Успокойте!

Удар прикладом. Темнота.

Тепло давно обжитого огромного помещения. Паровое отопление, нагретые стальные трубы, недавно крашеные старой эмалью. Много людей, так много, что кто другой запутался бы. Но не он, только не он. Катят на каталке, недавно отремонтированной с левой стороны. Там колесики идут плавно, резина совсем целая. Никогда не думал, что вот так окажется все же на Прогрессе. Оказался.

Коридор штукатурили несколько месяцев назад. Перед этим травили грызунов… больших грызунов. И даже выжигали смесью под давлением. Это интересно, про огнеметы у Прогресса он ни разу не слышал.

Часовой. Немолодой, недавно начал курить, много. Вооружен чем-то коротким и удобным, надо запомнить. Заряд пороха как раз для девяти миллиметров, не давать же часовому просто макарыч? Почему так? Он охраняет что-то важное, а что немолодой, так это не беда. И что тут?

Архив? Не иначе, сразу в двух кабинетах, что-то важное, много-много бумаги, двери стальные, недавно смазывали петли с замками и красили сами толстые пластины. И сразу двое часовых, надо же. Тут стоят молодые, здоровые, и пахнут как младенцы, чисто и сладко. Хотя… от одного несет остатками, вчерашними, того же «винта». Вот так дела творятся у фейсов.

Приехали? Похоже. Пьют что-то вроде чая, намешав с чабрецом, душицей и мятой. Курят, двое из троих. Третий знакомый, хоть в глаза посмотрит. И кто тут у нас еще неподалеку? Вот же скоты…

– К креслу пристегните.

– Привет, Савва.

– Здравствуй, Хаунд.

– Невежливо желать мне здравия, чуть не укокошив и спалив на хрен дом, не находишь?

– В смысле?

– Они подорвали бункер изнутри.

– Вы идиот?

– Я…

– Головка от неуправляемого ракетного снаряда!

О, кто-то новенький. Савва, вступай, рассказывай, как ты просил все бережно организовать.

– Как это получилось?

– Он убил одного моего человека. Хотя не должен был, мы подорвали машину аккуратно. А с бункером…

– Вы лажанули.

– Да пусть себе идет, Савва. – Хаунд, устраиваясь как можно удобнее, не дергался. Рука работать не хотела. – Чего ты шестерку свою распекаешь? Давай к делу.