МЕТРО. Предыстория

— Что Георгий! Я уже трыдцать дэвять лет Георгий! Пачэму ви гатови проглотит чей угодно нэзависимость — но нэ наш?

Твалтвадзе подошел к двери и открыл ее.

— Или ви соглашаетэсь, или ми оставляем за собой свабоду дэйствий!

Хлопок двери — и гробовая тишина в комнате.

— Гм… — первым нарушив затянувшееся молчание, прочистил горло заместитель председателя Комитета Валерий Петрович Логинов, курировавший вопросы безопасности. — Тут еще нехорошая информация поступила — в результате инспекторской проверки нашей службы безопасности — на Лубянке какие-то «частные» заключенные обнаружились… с севера красной ветки.

— Что значит «частные»?

— А то и значит — не приговоренные судом… И они утверждают, что их сюда отправляли по приговору «революционного трибунала».

— Виновные найдены?

— Пока нет, ведется расследование.

Дверь неслышно приоткрылась и в нее проскользнул лейтенант ФСБ, наклонился над ухом Логинова и произнес несколько слов. Логинов побледнел.

— Господа, — Логинов поднялся со стула, — мне только что сообщили — на «Лубянке», «Чистых прудах» и «Красных воротах» начался мятеж красных. Подразделения охраны частично разоружены, частично перешли на сторону мятежников.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо… все одно к одному… Объявляйте общую тревогу, вызывайте спецназ со «Смоленской» и «Тульской»! — председатель Комитета Яремчук схватился за трубку телефона, бросил ее, снова поднял.

— Я выдвигаюсь на «Новослободскую», соберу там Северный батальон охраны и займу с ним «Проспект Мира» и «Комсомольскую» — произнес Логинов, — Ямпольский — поднимайте Южный батальон и блокируйте «Курскую» и «Китай-город». И главное — «Кузнецкий мост» — за него головой ответишь! Патрахальцев…

— Сколько раз вам говорить — я не ПатрАхальцев, а ПатрахАльцев…

— Надо будет — Замудонцевым станешь! Ты не препирайся, а блокируй со спецназом «Охотный ряд» и «Тверскую». Всё, метнулись все!

— Действуйте, действуйте!

Глава 2. Война

5.

До «Новослободской» Логинову без приключений добраться не удалось — внезапно вырубился свет в тоннеле к «Менделеевской», и откуда-то из темноты раздалась автоматная очередь. Погасли разбитые фары, застонал и сполз на пол водитель мотовоза, пулеметчик открыл ответный огонь на вспышки выстрелов. Противно завизжали рикошетящие пули — и наступила тишина. Логинов наощупь нащел коробку с ПНВ, закрепленную на стенке кабины, натянул на лоб прибор и щелкнул выключателем.

Темнота.

— Мля, ну ептвойумать! Батарейкам, что ли пиндец? Слышь, воин, — обратился он к пулеметчику, — у тебя ПНВ живой?

— Никак нет, господин заместитель председателя! — официальное обращение прозвучало в пустом темном тоннеле странно, даже нереально.

— Мля…

Логинов наклонился над водителем:

— Эй, живой? — взяв водителя за плечо, Логинов почувствовал, что рука попала во что-то вязкое и влажное. Тело водителя от прикосновения потеряло равновесие и, опрокинувшись набок, гулко стукнулось о стенку.

— Эй, воин, как тебя там?

— Рядовой Глазов!

— Глазов, ты мотовоз водить умеешь?

— Так точно!

— Тогда иди сюда… И брось ты эти военные обращения… В одной жоппе сидим…

Боец повозился в темноте, негромко матюгнулся — и мотовоз дернулся и пополз по тоннелю. Впрочем, проехать удалось недалеко — еще метров через сто он неожиданно завалился на бок, прочертил с жутким скрежетом бортом несколько метров по стенке тоннеля и остановился. В глаза Логинова ударил яркий свет — и хриплый голос скомандовал:

— Эй, уёпки, быстро вылезайте нах. И лицом на землю!

6.

Закончив с осмотром места происшествия, Хантер вышел на станцию «Красные ворота». Что-то на ней изменилось — и это настораживало. Впрочем, прежде чем Хантер успел понять, что тут не так, в лицо ему уперся зрачок калашникова.

— Это же спецназовская сука! В расход его нах! — тараща залитые алкоголем глаза заорал небритый мужик, сжимавший в мускулистых руках автомат. На голове у него был черный берет с нашитой красной лентой.

— Сидоров, отставить! Обыскать его — и в обезъянник! — уверенный тон командира заставил небритого немного остыть. Сильные руки быстро обшмонали и разоружили Хантера, попутно ловко стянув с него ботинки с высоким берцем и кожаный плащ.

— Ребята, вы чего? Я вообще-то тут убийства расследую. Вы меня к начальнику проводите…

— Проводим, проводим… Он тоже в обезьяннике — трибунала ждет, — гоготнул небритый Сидоров, — И ты подождешь… сука.

Кто— то подтолкнул Хантера стволом в спину, и его проводили в тесную каморку, стены которой были окрашены в казенный зеленый цвет и поместили в зарешеченную ее половину, где уже находилось человек восемь, включая начальника станции.

Хантер примостился на краешке жесткой скамейки рядом с начальником, прислонился спиной к стене и шепотом поинтересовался:

— Егор Михайлович, что тут у вас такое?

— Переворот… Красные — они и раньше пропагандой занимались, а сегодня…

— Понятно. По идее, Комитет уже в курсе — и нас скоро вытащат.