Метро

  На середине душещипательной истории, которую Леха сочинил сходу от неожиданности, он обнаружил, что смотрит прямо в черное, ночное автоматное дуло, показавшееся ему тоннелем в далекую неведомость.

  - Гость, значит? - с угрозой переспросил автоматчик. - С матерью и сынком... Ну-ну... - и вдруг завопил, брызгая слюной, выкатывая побелевшие в ярости глаза: - Ты меня что, за придурка держишь?! - и добавил столь изощренно-паскудную матерную фразу, что Леха порадовался - мальчишка без сознания, не слышит.

  - У мальчика нога сломана, - торопливо заговорила старушка. - Отпустите. Ему врач нужен...

  Леха с отчетливостью увидел, что слова не доходят до автоматчика, и он вот-вот начнет стрелять. Чернота автоматного дула разрослась до неимоверных размеров, закрыла собою весь мир, и Леха, с трудом осознавая, что делает, выхватил из кармана трубку, навел ее дрожащей рукой на военного, нажал на кнопку. Старушка взвизгнула, когда из развалившегося надвое тела хлынула кровь.

  - Никто не помешает, - шептал Леха, отползая от трупа. - Не позволю и этого убить...

  Из подземелий выбрались только под вечер, намучившись в темноте необычайно. Леха был измотан до предела, шел, пошатываясь, не видя перед собой ничего. Старушка семенила рядом, поглаживала его по плечу, говорила что-то ободряющее. Но он ее почти что не слышал, главным было - ощущать вес мальчишки на руках, чувствовать на ладони его дыхание. Прислушиваясь к слабым стонам парнишки, Леха мутно думал, что не зря прожил жизнь, можно и умирать теперь.

  - Этого - не дал, - сказал он старушке, но она его не поняла, вновь зашептала успокоительно, похлопывая по руке.

  В таком муторном состоянии Леха и не углядел оцепления, схоронившегося за обломками бетонных плит.

  - Кто такие? - строго вопросил военный, возникая перед Лехой, как ему показалось, прямо из воздуха.

  - В больницу, нога сломана, - только и смог сказать Леха, проваливаясь в обморок. Из кармана его выкатился черный стержень с неприметной почти серой кнопкой на боку. Военный, пожав плечами, шагнул к непонятному мужику, вышедшему от Белого дома с больным мальчишкой на руках.

  - Гляньте, еще беженцы объявились! - глумливо-насмешливо протянул кто-то за его спиной. - А с этим что?

  - Да сдох, кажется, - военный лениво ткнул Леху ногой в бок, но тот даже не пошевелился. - Подстрелили, наверное. Чудо еще, как до нас добрался.

  - Ладно. Сдох так сдох. Не он первый...

  * * *

  Леха долго болел в теплом подвальчике, и Маруська, устав ухаживать за ним, сбежала к другому бомжу, который был абсолютно здоров и каждый день приносил бутылку и завернутую в бумажку докторскую колбасу. Все, что видел Леха в Сталинграде, да и потом тоже, начало представляться ему горячечным бредом, забываться, стираться из памяти постепенно. Ну, брел по Арбату не вовремя, получил по голове, вот и примерещилось. Смешно представить, чтобы он, Леха, людей убивал! Бабка еще какая-то приснилась с раненым пацаном. Ну, смех кому рассказать! Ведь ни имени, ни фамилии в памяти не осталось. Да, кажется, Леха их и не спрашивал. Еще бы, бред ведь! А гимнастерку и галифе выбросить пришлось из-за невыносимой изорванности. Остались ичиги, но их можно было подобрать и на помойке.

  В один день жизнь его изменилась неожиданно и к лучшему. Слабый еще после болезни, стоял он у пивного киоска, мечтая о кружке пива и провожая каждого жаждущего голодным взглядом. "Вдруг да нальет кто? - думалось почти что лениво, безнадежно. - Ну может же такое чудо случиться, что угостят? Хотя, кому я такой нужен? Вон, даже Маруська сбежала... Дура...".

  - Алексей! - институтский еще приятель налетел неожиданно, и, что особо польстило Лехе, совершенно не обратил внимания на его явно бомжиный вид. - Слушай, Лешка, я ж тебя искал! Ты - именно тот, кто мне нужен!

  Приятель был ухожен, чисто выбрит, узел галстука наводил на мысли о чем-то импортном и очень, очень дорогом. Он налил Лехе пива, повел в ближайшую кафешку обедать, и Леха очень смущался, заталкивая ставшие непослушными ноги под стул - прятал дырявые сапожки со стоптанными, потрескавшимися каблуками.

  - Лешка, дело есть, - сообщил приятель, разливая по низким, пузатым стопкам холодную водку. Леха заворожено смотрел на запотевший графин, неплотно закрытый высокой пробкой. Он уже забыл, что такие чудеса бывают на свете, и тихо изумлялся нежданной удаче. - Нам свой человек нужен, Лешка, чтоб доверять могли. Ты, насколько я помню, всегда кристальной честностью отличался. Как, не растерял еще идеалы? - и приятель хохотнул, поправив с небрежением сбившийся на сторону галстук. - Давай, Лешка, за идеалы выпьем! Не так и много их осталось в нашей жизни.

  Леха, задумчиво кивнув, опрокинул стопку. Водка провалилась в желудок, согревая его. По телу растеклась блаженная легкость.

  - Есть еще идеалы, - сказал он, неожиданно икнув и покраснев от такой неловкости. Подцепил вилкой кусок огурца, посмотрел на него с недоумением, куснул - понравилось. - Не все растерял. А что за работа?