Меценаты зла

– Хочешь, тебя тоже похороним, – ответил Кирилл и пошел к выходу.

Клаус, молча, поплелся следом. Они дошли до отсека для выхода в открытый космос. В подсобном помещении стояла четырехместная эвакуационная капсула, в которую, в панике, могли залезть и семеро. На стенах был развешен десяток скафандров для работы в глубоком космосе.

Кирилл опустил тело Ивана на пол и стал облачаться в скафандр.

– Нам тоже? – спросил Жак.

– Нет. В космос я отправлю его сам.

Через пять минут они вошли в следующее помещение, за стенкой которого был открытый космос. Тело Поэта положили посреди отсека, и Жак отошел обратно к двери. В одной руке Кирилл держал шлем скафандра, другую сжал в кулак. С полминуты помолчав, он произнес:

– Ты не был бойцом, но ты сражался. Ты не был звездолетчиком, но ты летал в космос. Ты был Поэтом, но познал любовь всего единожды и на краткий миг. И, самое главное, ты был верным и самоотверженным другом. Так пусть Черная Невеста возьмет тебя в мужья, тело твое станет новым астероидом, а память о тебе никогда не изгладится из умов всех, кто тебя знал.

Минуту в отсеке царила тишина. Казалось, люди перестали дышать. Затем Кирилл решительно надел шлем и показал Жаку и Клаусу на дверь. Когда за остатками команды закрылась герметичная створка, Громов зафиксировал на скафандре страховочный трос и запустил насосы.

Воздух покидал помещение, а система искусственной гравитации уменьшила притяжение до одной двадцатой g, чтобы космонавт еще в отсеке привык к невесомости.

Когда в отсеке остались лишь разрозненно летающие молекулы газа, настенный компьютер предложил открыть замки. Кирилл подлетел к двери и начал вращать металлическое колесо. Сделав три оборота, он подтвердил открытие.

За круглой дверью оказалась далеко не уютная хоббичья нора, а океан мертвой пустоты. Впервые в жизни при виде космоса Кирилл испытал не воодушевление или щемящую тоску, а усталость и неприязнь. Ему было жалко отдавать друга этой бессердечной бездне.

В последнем порыве Кирилл хотел открыть мешок и в последний раз посмотреть на лицо Поэта, но сдержался. «Лучше я буду помнить его с живым пронзительным взглядом и яркими золотыми волосами», – решил Громов и отправил друга в бесконечное плавание по черному морю.

Кирилл минуту смотрел на медленно удаляющееся тело. Казалось, словно его несет невидимая торжественная процессия, отдавая мертвецу последнюю дань.

Громов закрыл люк, наполнил отсек воздухом и зашел в соседнее помещение. Клауса и Жака не было. Кирилл повесил скафандр на место и, с трудом держа голову прямо, вышел в коридор.

– Все, – сказал француз.

– Все, – согласился Громов и направился к стыковочному отсеку.

Через минуту они были на крейсере.

Глава двадцатая

– Ну что за черти, – сокрушался Шрам. – Ни себе, ни людям. Давно я на таких психов не напарывался. На хрен все, летим на базу.

– А грузовик? – удивился худощавый. – Бросим?

– Придурок? – также удивленно осведомился Шрам. – Забьем трюмы крейсера и «Гиппократа», а потом пришлем группу технарей – пусть чинят.

Пираты ужинали, словно большая образцовая семья. Кирилл пил только сок, от еды тошнило. Жак и Клаус хлебали какой-то жиденький супчик.

– Интересно, это было групповое самоубийство, или капитан сам все решил? – спросил пират, чье имя или кличку Громов так и не узнал.

– Судя по тому, что ящик стоял в рубке с самого начала, они были готовы к этому, – значительно произнес «главарь».

– Герои, – выдохнул Клаус.

– Идиоты, – интонацией соглашаясь с менеджером, сказал Шрам. – Капитан мог грохнуть всех троих. Тогда Жаку пришлось бы отстыковываться, а крейсеру идти на захват.

– Они бы умерли в любом случае, – подвел итог Клаус.

«Лучше бы он забрал с собой тебя, – со злой печалью подумал Громов. – А Иван остался бы жить».

– Мальчик зря в это все ввязался… – проговорил менеджер, словно услышал мысли звездолетчика.

– Еще одно слово, и я сам тебя пристрелю, – угрожающе рыкнул Кирилл и с удовольствием увидел в глазах Клауса страх. И тут же поддел сам себя: «Становлюсь пиратом духовно».

Шрам одобрительно хохотнул и забросил в рот огромный кусок бифштекса.

– Да и как он мог в это «не ввязываться»? – продолжал Кирилл. – Отправиться, как Саша Лим, в утилизатор? Чего ж ты сам «ввязался» тогда?

Жак положил Громову на плечо покалеченную руку и сказал:

– Не трать на него нервы, дружище. У менеджеров язык живет отдельно от остального тела.

– Пожрали? – спросил Шрам, когда сам доел последний кусочек. – Теперь за работу. Не забывайте, что пираты – самые лучшие в мире грузчики. И самые заинтересованные.

– Ага, – подхватил Ученый. – Ведь все что они грузят – их.

Всего на крейсере было десять человек. Пилоты истребителей присоединиться к погрузочным работам отказались, сославшись на кодекс Королевы.

– Забиваем вначале все отсеки крейсера, – сказал Шрам. – Потом отдохнем и возьмемся за «Гиппократа».