Метценгерштейн

"Очень странно!" задумчиво сказалъ молодой Баронъ, и, повидимому, самъ не сознавалъ, что онъ хотѣлъ сказать этими словами. "Вы говорите, что это замѣчательная лошадь — что это чудо, а не лошадь! Однако, какъ можно видѣть, съ ней довольно трудно справиться; впрочемъ, пусть она будетъ моей", прибавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы, "быть можетъ, такой ѣздокъ, какъ Фредерикъ Метцентерштейнъ, сумѣетъ укротить самого дьявола изъ конюшенъ Берлифитцинга".

"Вы ошибаетесь, господинъ мой, лошадь, какъ мы, кажется, упоминали, не принадлежитъ къ конскому заводу Графа. Еслй бы она была изъ его конюшенъ, развѣ мы бы осмѣлились привести ее предъ лицо владѣтеля, носящаго ваше имя. "

"Хорошо!" сухо замѣтилъ Баронъ, и въ то же самое мгновеніе изъ дворца поспѣшными шагами прибѣжалъ пажъ, весь раскраснѣвшійся. Онъ прошепталъ на ухо своему господпну о внезапномъ исчезновеніи небольшого куска обивки въ одной изъ комнатъ; тутъ онъ принялся описывать точныя подробности; но онъ настолько понизилъ голосъ, что у него не вырвалось ни одного слова, которое могло бы успокоить возбужденное любопытство конгоховъ.

Молодой Фредерикъ въ теченіи этого разговора казался взволнованнымъ и объятымъ самыми разнообразными ощущеніями. Вскорѣ, однако, къ нему вернулось его хладнокровіе, и упорное злорадство запечатлѣлось на его лицѣ, когда онъ отдалъ категорическое приказаніе немедленно же запереть упомянутую комнату, и ключъ принести е. му.

"Ваша милость изволили слышать о несчастной смерти стараго охотника Берлифитцинга?" спросилъ Барона одинъ изъ его вассаловъ, между тѣмъ какъ по удаленіи пажа гигантская лошадь, которую благородный владѣтель присвоилъ себѣ, начала съ удвоенньтъ бѣшенствомъ биться и скакать по длинной аллеѣ, шедшей отъ дворца къ конюшнямъ Метценгерштейна.

"Нѣтъ!" возразилъ Баронъ, рѣзко поворачиваясь къ говорящему, "умеръ, говорите вы?"

"Точно такъ; и для вашей милости, вѣроятно, это неслишкомъ нежеланная новость!"

Быстрая улыбка скользнула по лмцу Фредерика.

"Какъ онъ умеръ?"

"Онъ бросился спасать своихъ любимыхъ лошадей, и въ это время самъ погибъ въ огнѣ".

"Дѣйствительно!" воскликнулъ Баронъ, какъ будто бы правда какой-то возбуждающей мысли лишь мало-по-малу производила на него впечатлѣніе.

"Дѣйствительно!" повторилъ вассалъ.

"Ужасно!" спокойно проговорилъ юноша, и, хладнокровно повернувшись, пошелъ въ замокъ.

Съ этого времени замѣтная перемѣна произошла во внѣшнемъ поведеніи распутнаго Барона Фредерика Фонъ Метценгерштейна. На самомъ дѣлѣ, своими поступками онъ обманулъ ожиданія всѣхъ и разбилъ планы многихъ хитроумныхъ мамашъ; при этомъ его привычки и манеры еще менѣе, чѣмъ прежде, выказывали какое-либо сродство съ нравами сосѣдней аристократіи. Онъ больше никогда не показывался за предѣлами своихъ собственныхъ владѣній, и во всемъ обширномъ мірѣ, соединенномъ узами общежитія, у него не было рѣшительно ни одного товарища — если только эта противоестественная необузданная лошадь огненнаго цвѣта, на которой съ тѣхъ поръ онъ постоянно скакалъ, не имѣла какого-нибудь таинственнаго права на названіе его друга.

Тѣмъ не менѣе, въ теченіи долгаго времени, со стороны сосѣдей къ нему періодически поступали многочисленныя приглашенія. "Не пожелаетъ-ли Баронъ удостоить своимъ присутствіемъ наши празднества?" "Не пожелаетъ-ли Баронъ принять участіе въ охотѣ на вепря?" — "Метценгерштейнъ не охотится;" "Метценгерштейнъ не будетъ," таковы были его лаконичные и высокомѣрйые отвѣты.

Эти неоднократныя оскорбленія не могли быть терпимы со стороны надменной знати. Приглашенія стали менѣе сердечными, менѣе частыми; съ теченіемъ времени они прократились совершенно. Вдова месчастнаго Графа Берлифитцинга, въ присутствіи слушателей, выразила даже надежду, "что Баронъ, быть можетъ, сидить дома, когда и не расположенъ быть дома, разъ онъ презрѣлъ общество себѣ равныхъ; что онъ ѣздитъ верхомъ, когда и не желаетъ ѣздить, разъ онъ отдалъ предпочтеніе обществу лошади". Конечно это была весьма глупая вспышка наслѣдственнаго чувства оскорбленности, и она только доказывала, какъ своеобразно безсмысленны бываютъ наши выраженія, когда мы хотимъ быть необыкновенно энергичными.

Лица благожелательныя, однако же, приписывали перемѣну въ поведеніи молодого Барона естественной скорби сына о безвременной утратѣ родителей, — забывал его жестокое и беззастѣнчивое поведеніе въ теченіи краткаго періода, послѣдовавшаго непосредственно за этой утратой. Были и такіе, которые дѣлали предположенія, что тутъ замѣшано преувеличенное представленіе о личномъ значеніи и личномъ достоинствѣ. Были и такіе, (среди нихъ нужно упомянуть фамильнаго врача), которые не колебались указывать на болѣзненную меланхолію и наслѣдственное нездоровье, по поводу чего среди толпы существовали темные намеки весыьма двусмысленнаго свойства.