Меж двух огней

Больше ничего противозаконного мама в своей жизни не делала. Мы несли ель в дом и всю дорогу ее дразнили. Пэт то и дело прислушивался и шептал: «Джуди, по-моему, я слышу сирены!», и мы начинали хохотать. Но мама все равно категорически отказывалась покупать дерево, которых полным-полно в лесу. Неважно, что лес нам не принадлежал. Он находится и находился в собственности «Общества Охраны Окружающей Среды», которое приобрело его, чтобы хоть какие-то части Джар Айленда остались дикими.

Вдруг звонит мобильный, лежащий на кофейном столике. Я беру его и открываю сообщение.

«Мы можем поговорить? Пожалуйста».

Я чувствую, что кривлюсь, как будто съела что-то кислое. Это второй раз, когда Ренни от меня что-то нужно. Первый был, когда она положила в мой шкафчик маргаритку. С такой откровенной манипуляцией я еще не сталкивалась, а теперь еще и это. На маргаритку я никак не среагировала. И в школе продолжала делать вид, что не замечаю Ренни. И сейчас я тоже не отвечу. С какой стати? Почему она вдруг решила, что я захочу второй раз войти в эту реку? С того случая, когда она пыталась меня унизить в «Жирной Ложке» и месяца не прошло.

Я знаю, зачем она это делает. Из-за ссоры с Лилией. Ее наверняка не пригласили на сегодняшнюю вечеринку. Если бы у них все было в порядке, она никогда бы ко мне не обратилась. Так что, спасибо, нет, ведьма.

Я не успеваю стереть первый текст, как приходит второй.

«Пожааалуйста!»

Она что, намеков не понимает? И из-за того, что она снова настаивает, а я снова ей отказываю, я чувствую себя виноватой, и это абсолютная бессмыслица. Я ей ничего не должна. Она вела себя, как стерва, а не я. Ей просто нужно это осознать.

Я пишу ответ: «Иди к черту!», и решаю, что вопрос закрыт. Но она моментально присылает новое сообщение: «Как насчет кофе в “Джава Джонс” в 10?»

У меня отвисает челюсть. У этой девчонки крепкие яйца.

«Я ни за какие коврижки не стану встречаться с тобой в Джава Джонсе», – я так сильно стучу пальцами по телефону, что боюсь, он разобьется.

Насколько я ее знаю, она планирует какую-то грандиозную подлянку в стиле Кэрри Стивена Кинга, типа ведра свиной крови, которая выльется мне на голову, как только я войду в дверь.

«Хорошо. Обойдемся без кофе. Можно я зайду к тебе домой? На пять минут?»

Ренни в своем репертуаре. Она будет ломиться сквозь стены, пока не добьется своего.

Она всегда так поступала, когда мы были детьми. Однажды Ренни понадобилось получить разрешение сходить на ночной сеанс фильма ужасов, которому, кстати, за особую «кровавость» была присвоена категория «R»[8]. Пейдж наотрез отказалась ее пустить, но Ренни продолжала добиваться своего, пока мама не изменила своего решения. Сами догадываетесь на какое.

Я пишу ответ: «Умри, сука!» и сую мобильный под подушку. С меня хватит. Кстати, эту чертову гирлянду я тоже распутала. Во всем, как всегда, виноват Пэт. Это он каждый год запихивает ее в мешок как попало вместо того, чтобы сложить аккуратно. Я роюсь в коробках в поисках верхушки для елки, но вместо нее нахожу завернутого в газету фарфорового ангела. Протерев подоконник рукавом черного свитера, я ставлю его на окно. В ангеле есть углубление для свечи, маленькой, в металлическом стаканчике. Мы почему-то никогда не ставили туда свечи. Надо будет в этом году купить несколько и зажечь. Не помню, откуда у нас появился этот ангел, остался ли он с прежних времен или его подарили позже, но когда я его вижу, я всегда вспоминаю о Джуди.

В дверь кто-то звонит. Шэп соскакивает со стула, бежит к входной двери и гавкает.

О нет! Только не это.

Я выглядываю в окно и вижу на нашей подъездной дорожке белый джип.

Черт! Нет!

В дверь снова звонят, а потом и стучат.

Нетерпеливо стучат.

Я встаю рядом с дверью и ору.

– Пошла вон с моей частной собственности, Ренн! – Хорошо бы Шэп был у нас сторожевым псом. Я бы спустила его на нее.

– Кэт, да ладно тебе! Поговори со мной!

Я прислоняюсь спиной к двери. Она продолжает стучать.

Это становится смешным. Ренни все-таки нашла способ выставить меня идиоткой. Бедная деточка прячется за дверью и боится встретиться лицом к лицу со своим мучителем. Вот ужас-то…

Я резко распахиваю дверь.

– У тебя есть 60 секунд. Время пошло.

Ренни смущенно улыбается. На ней свитер оливкового цвета, темные джинсы и отделанные кожаной бахромой пастушьи мокасины, которые выглядят очень смешно.

– Привет, – говорит она, как ни в чем не бывало.

Я молчу. Я стою и жду, когда она начнет. А Ренни и не думает начинать, она просто пялится на меня, как будто у нее амнезия, и она не может вспомнить, кто я.

Потом она прикусывает губу и кивает.

– Кэт, – говорит она и умолкает, чтобы сделать глубокий вдох. – Прости меня. – Она поднимает и протягивает мне руки, как какой-то подарок. Я никак не реагирую, и она бессильно роняет руки вниз.