Меж двух океанов

— Да нет, только… словом, сердцевина этих плодов в ужасно клейкой кожурке. Прежде чем вы доберетесь до нее, перемажетесь по уши и ничем не смоете. Поэтому мы сначала даем плоды коровам. А коровы, видите ли, переваривают только клейкую кожуру, и сердцевина остается гладенькая, точно отполированная. И становится еще слаще, это я вам точно говорю, — старик вкусно причмокнул. — А потом… как бы вам сказать… ну, потом мы просто ждем, когда это выйдет из коровы, с другого конца, понимаете? Затем ядро обмываем — и готово!

Приказ еще в силе?

На последних четырех километрах дороги, собственно говоря, уже не было. Все труднее было отыскивать ее в низкой поросли и ложбинах, пока она совсем не исчезла в широком ручье. Далеко отсюда поднимаются по крутому берегу два следа от двуколки, которые кончаются у ворот в проволочной изгороди. Иной дороги нигде нет, и нам придется ехать через чье-то пастбище. На другой стороне мы аккуратно закрываем за собой ворота.

В сотне метров от них через конец шоссе, а вернее — через его начало протянут пограничный шлагбаум. И возле него столб с крупной надписью:

РЕСПУБЛИКА НИКАРАГУА

В перечне стран на нашем пути у нее круглый номер. Это сороковая страна.

Восемь часов утра, до обеда мы уже могли бы быть в столице — в Манагуа. Итак, за дело!

За шлагбаумом какая-то странная суета, нас мрачно встречают хмурые лица таможенников и часовых. Все это похоже на боевую готовность. Шлагбаум поднимается, и часовой медленно ведет нас вместе с «татрой» к зданию таможни.

— Выгрузить все из машины!

В который уж раз после недавнего отъезда из Панамы таскаем мы целые центнеры личного багажа, походной канцелярии, камер, фотоматериала, запасных частей, инструмента и продовольствия. Следует подробная опись, телефонные рапорта — с разрешения господ — за закрытыми дверьми. Оружие конфискуется без всяких разговоров. В десять часов дела закончены, начальник заставы с документами садится в «джип» и уезжает. В помещении остаются лишь таможенники.

— Можно погрузить вещи в машину?

— Подождите!

Полдень. Солнце раскаляет железную крышу, таможенники сушат мокрые рубахи. Скоро они пойдут на обед.

— Сколько еще времени это будет продолжаться?

— Подождите!

Время приближается к двум часам. Таможенники дремлют в гамаках на дворе. Небо затянулось грозовыми тучами, того и гляди пойдет дождь. Начальник заставы уже давно приехал, но сразу же отправился обедать, даже не обратив внимания на таможенников. Но кто-то все-таки должен сказать нам, зачем мы торчим без дела тут вот уже шестой час.

— Так что, Мирек, спросим его еще раз?

— А как? Ведь он спит вовсю, полюбуйся-ка!

Таможенник в гамаке храпел, надувая щеки.

— Грохни-ка чемоданом! Сильнее! Ну и спит! Тут надо было бы… погоди, я сейчас брошу инструмент вон на те десятичные весы.

Таможенник щелкнул языком во сне, проснулся и стал протирать глаза.

— Доброе утро! Сигарету? — предлагает Иржи.

— Gracias, — отдуваясь, говорит тот.

И, словно бы только теперь проснувшись, садится в гамаке, спускает босые логи и осведомляется: — Здесь никого не было?

— Нет, нет, это мы поправляли вещи. Вам они еще нужны?

— Мне? — зевает он во все горло. — Мне? Вообще не нужны.

— Так почему же мы сидим тут?

— Я жду приказа лейтенанта.

— Это можно делать как с порожней, так и с нагруженной машиной. Скоро начнется дождь, — куем мы железо, пока оно горячо.

— Что ж… грузите с богом, мне-то какое дело?

— Еще один вопрос, раз уж вы заговорили об этом. Не могли бы вы вызвать лейтенанта по телефону?

— Отчего бы не вызвать?

В трубке раздался сладчайший зевок.

— Мы находимся здесь уже шесть часов. Зачем вы еще держите нас?

В трубке опять замолчало на некоторое время.

— Э-э-э, у меня, так сказать, нет приказа.

— Разве для оформления каждого приезжего требуется специальный приказ? Поставьте нам печать, и мы поедем.

— Дело в том, что две недели назад я имел приказ, чтобы вам… гм… приказ, одним словом. Но теперь он, наверное, потерял силу.

— Послушайте, господин лейтенант, поставьте печать нам в паспорта, чтобы мы успели до вечера попасть в Манагуа. Уже поздно. Оружие мы оставим у вас, а завтра явимся в военное министерство и покажем там ваше подтверждение о конфискации у нас оружия. Там наверняка знают, что с ним… с приказом.

— Мне все равно. В таком случае заходите ко мне!

Кончился ли уже потоп?

Карта мира порой создает впечатление, что вся Центральная Америка находится здесь только для того, чтобы между Северной и Южной Америкой вообще что-то было. В школьном атласе эта полоска земли и без того слишком узкая, да ее еще разрезали на такие крошечные кусочки, что в них не умещаются даже названия. О каждом из тех кусочков в школьных учебниках говорилось полабзаца, и у ребят в памяти из всего вместе взятого оставалось лишь то, что в Центральной Америке есть бананы, кофе и индейцы. Наиболее известной была Панама благодаря каналу и шляпам-панамам.

И все же на этой кажущейся маленькой полоске земли разместилось шесть государств, отличающихся друг от друга, как огонь от воды.