Меж двух Царей

Зал заседаний Государственной Думы видел и более многочисленные собрания. Собственно самих депутатов Госдумы тут была едва ли треть зала. Присутствовали представители дипломатического корпуса, военные, чиновники и, конечно же, был и высший свет столицы, хотя и нельзя было сказать, что было их много. Тем более, что это собрание их вроде как и не касалось, поскольку именовалось Высочайшей аудиенцией для прессы, а потому все, кроме газетчиков, прибыли сюда, можно сказать, из чистого любопытства.

Любопытство это конечно подстегивалось происходящими в столице событиями, но далеко не все равно решились придти сюда, явно предпочитая выждать и посмотреть что к чему, и теперь они явно мучились в ожидании вестей от тех, кто все же решился. А у тех, кто все же прибыл в Таврический дворец, настроение постоянно менялось от плохого предчувствия к ощущению наступающей катастрофы, от облегчения от правильности идеи поскорее появиться пред ясны очи монарха (а то, как бы не подумал чего и не усомнился!) до проклятий своей глупости из опасения попасть под горячую руку нового Императора. А то, что у Михаила рука тяжелая успели убедиться многие.

Особенно пугала многих присутствующих царящая во дворце обстановка. Собственно пугать она начала еще на дальних подступах к Таврическому, когда невесть почему возникшие заслоны на прилегающих улицах стали требовать "для вашей же безопасности" покинуть доставившие прибывших транспортные средства и прогуляться к входу во дворец пешком. А прогулка эта была еще та! Фронтовики с явной недоброжелательностью, а часто и с откровенной ненавистью рассматривали столичных хлыщей, тыловых холеных генералов, лощеных аристократов, явно испуганных депутатов Госдумы и прочих "гостей".

Единственные, кто чувствовал себя в этой ситуации не просто в безопасности, а просто-таки, что называется, на коне, были репортеры. Впрочем, как вскорости выяснили проныры-газетчики, у причины такого отношения было имя, точнее фамилия и звание. И звали эту причину хорошего к ним отношения — генерал Кутепов, который строго-настрого распорядился относится к журналистам "со всем нашим уважением". Из чего газетчики сделали вывод, что вся эта вооруженная орава все ж таки управляема и приказам подчиняется.

В общем, вся журналистская братия, которая с комфортом расположилась на передних рядах зала заседаний, чувствовала себя уверенно и вольготно, чего не скажешь об остальных присутствующих. Даже зарубежным дипломатам делалось не по себе от звучавших в Екатерининском зале солдатских криков и песен, что уж говорить о верноподданных Михаила Второго, для которых проход с улицы в зал заседаний превратился в сущую пытку. И, кстати, прошли этот путь далеко не все — многие повернули назад, зло костеря "хамов и быдло" последними словами.

Вероятно поэтому, а, возможно, и по какой-то другой причине, но зал оказался заполненным лишь наполовину. И эта половина явственно ежилась под недобрыми взглядами разместившихся на балконах представителей предприятий Петрограда и запасных полков столицы. Хорошо хоть вся та прибывшая с фронта братия осталась за пределами зала. Впрочем, Таврический дворец и его окрестности фронтовики покидать не спешили, бурно обсуждая речь выступавшего перед ними ранее Михаила Второго.

Естественно эта тема была в центре обсуждения и среди собравшихся сейчас в зале заседаний. И если газетчики обсуждали эту тему громко и, порой, перекрикиваясь с коллегами из другой части зала, то вот остальные все больше перешептывались или, максимум, обсуждали это дело вполголоса, явно не желая оказаться в центре внимания прессы. И не только прессы.

Тем более что репортеры столичных газет возбужденно крутили головами, обменивались репликами с коллегами относительно присутствующих или отсутствующих в зале персон, строили версии, делали прогнозы и даже заключали пари. Фотографы со своими аппаратами так же не сидели без дела, кто-то искал наиболее интересный ракурс, кто-то убивал время, фотографируя присутствующих в зале, а кто-то, не размениваясь на мелочи, уже устанавливал свои треноги прямо напротив пока еще пустых председательских мест.

Зал заседаний за неделю внешне мало изменился и даже портрет Николая Второго все еще не был демонтирован. Однако вместо российского государственного флага гигантский портрет теперь драпировал золотой императорский штандарт с черным двуглавым орлом и тремя серебряными коронами. Впрочем, длинные бело-сине-красные полотнища были закреплены на четырех полуколоннах, парно расположенных с обеих сторон президиума.

Но это лишь подогревало общественный, а значит и журналистский интерес к происходящему. А потому сам интерес к событию был необычайным.

Вдруг со стороны трибуны прозвучало:

— Его Императорское Высочество Николай Александрович!

Не успела собравшаяся публика изумленно ахнуть, как тот же голос объявил:

— Его Императорское Величество Государь Император Михаил Александрович!

И вот два Императора, бывший и нынешний, два самых обсуждаемых человека последних суток взошли на площадку президиума.