Меж мирами скользящий

Я покрутил головой и неподалеку от памятника Окуджаве увидел Леву Цукермана — весьма экзотического субъекта лет тридцати пяти от роду, моего старинного приятеля, выручавшего меня не один раз в моих поисках. Своим обликом он здорово походил на революционера Якова Свердлова: курчавая копна длинных темных волос, очки со стеклами круглой формы, усы, бородка. Приплюсуйте к этому длинное кожаное пальто и черную широкополую шляпу, и перед вашим внутренним взором тут же возникнет яркий образ типичного эсера-боевика, спешащего на ответственное партийное задание. Насчет пальто и шляпы, надетых не по погоде, я ничуть не удивился — эти предметы одежды являлись непременным атрибутом имиджа Левчика в любое время года и служили ему в определенных кругах своеобразной визитной карточкой.

— Здравствуй, Лева! Рад тебя видеть! — Подойдя к искусствоведу, я пожал его далеко не могучую руку, после чего мы с ним по-дружески крепко обнялись. При этом по причине своего невысокого роста Льву пришлось обхватить меня практически за талию, а мне его едва ли не за шею.

— Как поживаешь, Ив? Давно в Москве? Почему не позвонил сразу по приезде? Вчера у Лоры Дымшиц — помнишь такую фифу? — спонтанная гламурная вечеринка организовалась, таки тебя там одного только и не хватало…

Потрясенный напором «потомка одесских шлимазлов», как сам себя любил называть Левочка, я вынужден был выслушать пространный монолог товарища о том, что вчера происходило в гостеприимном доме мадам Дымшиц. С этой дамой у меня когда-то был краткий, но очень бурный роман, закончившийся не очень красиво — не по моей, разумеется, вине. С тех пор в гости к ней я не ходок, но Лева об этом, кажется, уже не помнил. В конце концов, мне все-таки удалось вставить слово между его витиеватыми фразами:

— Лева, кончай гнать волну! Отвечаю на все вопросы сразу. Приехал в Москву вчера, сегодня был занят по самые… короче, ты меня понимаешь. Здесь планирую задержаться еще на неделю. Остановился, как всегда, в «Арбате», так что при желании меня нетрудно найти. А сейчас пойдем лучше посидим в каком-нибудь уютном заведении. Вмажем по рюмашке за встречу старых друзей, поболтаем. Ты мне местные новости расскажешь, я тебе о своих приключениях поведаю…

— Не, Ив, извини, сегодня не могу — спешу на свидание к одной даме. Красавица скажу тебе!.. но самое приятное — замужем, поэтому не станет подкатывать со всякими глупостями матримониального свойства. Муж послезавтра приезжает, вот я и спешу насладиться краткими мгновениями счастья.

— Гм… — я не удержался от саркастической ухмылки, — это когда же присутствие мужа мешало твоим амурным похождениям? — Затем, обведя приятеля придирчивым взглядом, добавил: — И что они в тебе находят такого, чего нет в других мужиках?

Лев, в свою очередь, ощерился, продемонстрировав неровный ряд прокуренных до черноты зубов.

— Это лишь в расхожей пословице говорится, что женщина любит ушами. На самом деле любая, даже самая неприступная и гордая красавица станет твоей в том случае, если ты наберешься терпения выслушать ее. Но если ты вдобавок научишься ей поддакивать в нужных местах, она снимет все звезды с небосвода и бросит их к твоим ногам.

— А ты, оказывается, у нас поэт.

— Ну что ты, Ивэн. — Мой собеседник подбоченился от гордости и даже как бы подрос. — Всего лишь жалкий подмастерье по сравнению с тобой — мастером. В отличие от меня, тебе не нужно выслушивать все эти бабские бредни насчет хронической недооцененности собственными мужьями и скорбеть вместе с ними по поводу загубленной молодости. Ты же их просто берешь под локоток и ведешь прямиком в койку, не интересуясь паспортными данными, социальным статусом и нервическими аспектами ее души, а по утряне преспокойно даешь им пинка под зад. Короче, ведешь себя с ними по-хамски, а они при этом никогда не обижаются и готовы по первому твоему зову ползти к тебе на карачках и, словно выдрессированные собачонки, вылизывать руки и даже ноги своему господину.

— Насчет собачонок и пинков под зад ты, брат, малость переборщил…

— Да ладно прибеднятся-то, Ив, — махнул рукой Лев. — Лучше скажи, как там у тебя с бабками? Не ссудишь ли ты мне пяток сотен бакинских или европейских, возьму даже фунтами, хотя их сейчас не очень охотно принимают в обменниках? Видишь ли, поиздержался малость, а дамы любят шампусики, чоклиты, флауэры букетами и прочие шанцы-манцы, требующие от ухажеров максимального финансового тонуса.

— Не вопрос, Лева. — Я снял с плеча сумочку, расстегнул «молнию», извлек на свет нераспечатанную упаковку стодолларовых банкнот и протянул приятелю. — Держи и ни в чем не отказывай ни себе, ни даме.

— Умоляю, Ивэн, не расходуйте мой нэрв и не вводите мене во искушение!.. — замахал руками ошалевший от неслыханной щедрости потомок одесских шлимазлов, поневоле переходя на тщательно искореняемый им самим же говор своей далекой южной родины. Отдышавшись с минуту и немного успокоившись, пояснил: — Да я не смогу вернуть такую сумму в разумные сроки…