Меж молотом и наковальней (СИ)

Я с трудом вынырнула из вязкого полусна в болезненную, ударившую светом по глазам реальность и проморгавшись с удивлением посмотрела за стоявшую в дверях из гостиной Зину. Такую реальную Зину с реальным пистолетом в ладонях. Лисичка?.. Эта изящная рыжеволосая лисичка умеет так сильно ненавидеть? Меня? Но за что?

— Со своим хозяином разбирайся сама. — Владэк сомкнул ладони и тьма на них захлопнулась с легким щелчком. — Катя с ним не будет и этого должно быть для тебя достаточно. А теперь будь хорошей девочкой и убирайся из моего дома. Ты нарушила наш договор, пытаясь ее убить во второй раз.

Хозяин? Пытаясь убить? Во второй раз? Удивление убило страх. Я переводила взгляд с невозмутимого Владэка на Зину и уже не знала, сказать по правде, кого из них бояться больше. И кто больше меня ненавидит.

— К черту твои договоры! — выдохнула Зина. — Не подходи! Или я выстрелю.

— Ты думаешь, меня испугают обычные пули? — повернулся к ней Владэк.

Шагнул к ней и замер, когда Зина безумно рассмеялась:

— А кто сказал, что они обычные? Серебро! Высшего качества! Смерть для вампира!

— Как ты объяснишь серебро инквизиции?

— А мне надо что-то объяснять? — прошипела Зина. — Она сдохнет, еще раз, и этого достаточно. И они опять будут ее ждать и искать, так им и надо! Ты сдохнешь, навсегда, и этого будет достаточно. Я тебя просила убить Анри, а не его превращать! Ты разрушил нашу с ним связь! Мою связь с хозяином! Ненавижу!

И, заплакав, навела оружие… на меня.

Ну хорошо, Владэка ненавидит, а меня за что?

А дальше все было как в страшном сне… время вновь застыло, растянулось в бесконечную ленту. Владэк метнулся к Зине, но… пуля была быстрее. Я даже видела эту пулю. Слышала свист собственной смерти и смеялась про себя… зачем серебро, ведь мне и свинца бы хватило. Наверное. А потом что-то черное, пушистое перед глазами, красный фонтан брызгами по дивану, теплая, но чужая кровь на моих щеках и… будто издеваясь, наконец-то звук выстрела. И вновь пустившаяся вскачь реальность.

Второй выстрел, и вампир застыл в прыжке, упал на землю, проклиная и держась за плечо. Алые дорожки меж его пальцев, стук двери и быстрые шаги. Черная молния движения бессмертного, крик Зины, когда ее ударили снизу по рукам, вновь выстрел, но на этот раз в потолок, стук пистолета, упавшего на землю и крик Зины, рвущейся в железных объятиях Элиара…

— Ты почему так поздно, сволочь! — выкрикнула я, вылетая из ступора.

Вспомнилось все! Наш разговор, договор, что я подыграю Элиару, выеду с ним в эту проклятую ночь! Его темный взгляд, когда он корректировал мне память, вкладывал в мою голову нужные для друзей аргументы. И убивал мои сомнения, что этой твари можно доверять!

Нельзя! Всей их инквизиции!

— Он умеет заметать следы, — вмешался появившийся неоткуда Сашка. — Даже по поставленным на тебе датчикам, нам было сложно вас найти. Твой вампир оказался больно модным… глушилки нехилые поставил.

Но я не слушала. Я даже на них не смотрела. Не осмеливаясь дышать, я стекла с дивана и бросилась к лежавшему на полу адскому псу.

Он даже не скулил. Он смотрел на меня, и взгляд его, любящий, глубокий, медленно потухал… мой песик меня спас… прикрыл собой.

— Нет, — выдохнула я, опускаясь перед ним на колени… — Нет… Ник…

Я не знаю, откуда пришло это имя. Я не знаю, плакала ли я, хотя воротник блузки вмиг стал мокрым… я подняла его пушистую голову, положила себе на колени, провела пальцами по бархатным ушам…

— Ники…

Тепло на коленях… быстро остывающее тепло чужой крови. И отчаяние. Глухое отчаяние, ведь серебро действует даже на адских псов… даже на них…

Я плохо помнила, что было дальше. Лишь раздирающую грудь боль и слова, чьи-то слова где-то далеко:

— Я вытяну пулю, а ты напоешь его своей кровью.

Кажется, говорил Саша. Отвечал же ему явно Анри. Холодно и безжалостно:

— Кобелей своей кровью не пою.

— Я убью тебя! — выдохнула я, оторвавшись на миг от Ника. — Ненавижу! Он мне жизнь спас, и не один раз, а ты!!! И тебе, суке, спас, а тебе крови жалко!!!

Наступила тишина. Секундная, но мне эта секунда показалась вечностью. Кровь на моих руках, безумие в груди и воспоминания, клубившиеся где-то на грани памяти, рискующие вырваться наружу… фонтаном гнева и боли. Меня будто на части разрывало… и боль это была не моя… но лучилась через мои ладони, через слипшуюся от крови шерсть…

— Хоть человека из него сделай, — прошептал Анри, чей силуэт расплывался от слез. — Неужели он до сих пор не заслужил? Я не очень его люблю и есть за что… но не слишком ли ты его мучаешь, девочка? Он же не я… он ничего тебе не сделал. За что ты на него злишься?

И вновь стало тихо… даже Зина перестала трястись в руках Элиара. И я поняла вдруг, что Анри рядом, опустился с другой стороны пса на корточки, коснулся моей ладони, и посмотрел так, что сердце кольнуло от чужой боли. Он ведь любит меня. Всегда любил. Но как жену ли?

— Но… как? — прохрипела я, понимая вдруг, что все ждут от меня ответа.

— Просто прикажи, — холодно сказал Саша. — Они не могут превращаться в людей без нашего приказа. Анри прав. В облике человека у него больше шансов.