Меж рабством и свободой: причины исторической катастрофы

В сентябре фельдмаршал Голицын сформировал из мелкой украинской шляхты, еще ранее набранной им в территориальный корпус, новый гвардейский полк — Измайловский, по названию любимого Анной подмосковного села. В полк вошли, естественно, две тысячи лучших солдат из имеющихся шести. Но когда князь Михаил Михайлович запросил полномочий для назначения офицеров, ему было отказано. Командиром полка неожиданно для Голицына объявлен был Карл Густав Левенвольде, брат Рейнгольда Левенвольде, клеврета Остермана, который оповестил Анну в январе 1730 года о московских событиях. Карлу Левенвольде поручено было и подобрать офицерский состав нового полка "из лифляндцев, эстляндцев и курляндцев и прочих наций иноземцев и из русских". Подполковником измайловцев стал шотландец Джеймс Кейт, майорами — Иосиф Гампф, Густав Бирон (брат фаворита) и Иван Шипов.

Вскоре был образован и гвардии Конный полк. Командовал им Ягужинский.

Эти два полка, возглавленные преданными Анне людьми, составили противовес старой гвардии с ее независимым нравом и собственными представлениями о государственной пользе.

Принципы формирования Измайловского полка вполне укладываются в прекрасно знакомую историкам традицию деспотических режимов — создание военнополитической опоры на иностранцев. История знает варяжскую гвардию в Византии, кипчакскую — в Египте, швейцарскую — во Франции. Знаменитый корпус янычар формировался из специально воспитанных славянских мальчиков. Потребность в такого рода опорах свидетельствовала о внутреннем неблагополучии государства, об отсутствии естественного равновесия между властью и сословиями.

А пока что — в июне того же года — князя Василия Лукича перевели из собственной его деревни, где он жил сравнительно вольно, в Соловецкий монастырь, откуда через девять лет он и отправился на мученическую смерть в Новгород. Постепенно ужесточаются и условия ссылки остальных Долгоруких. Только фельдмаршал князь Василий Владимирович оставался пока в почете.

В конце 1730 года внезапно умер фельдмаршал Голицын. Вполне вероятно, что его сломили — при формальном почете — изощренные унижения, на которые он, старый солдат, жаловался со слезами. Кроме того, он не мог не разделять страшные предчувствия старшего брата.

Фельдмаршал Долгорукий занял место покойного фельдмаршала Голицына — стал военным министром. Однако менее чем через год наступила его очередь. Он был обвинен — по доносу — в оскорблении величества (в домашнем разговоре): "Бывший фельдмаршал князь Василий Долгорукий, который, презря Нашу к себе многую милость и свою присяжную должность, дерзнул не токмо Наши государству полезные учреждения непристойным образом толковать, но и собственную Нашу Императорскую персону поносительными словами оскорблять, в чем по следствию дела изобличен". Так сказано было в специальном манифесте.

Тут надо сделать некоторое отступление. Многие историки объясняли последовавший за воцарением Анны Иоанновны террор и уничтожение видных вельмож борьбой немецкой и русской партий, засильем немцев и их стремлением обезглавить партию русских патриотов. В центре драматических процессов десятилетнего царствования Анны оказывается, таким образом, чисто национальная проблема. Но, как всякое слишком простое объяснение, этот подход при непредвзятом и подробном рассмотрении оказывается вполне неточным.

К счастью, нет надобности анализировать данную проблематику. Это уже сделал — достаточно убедительно — известный только специалистам историк В. Строев, на которого я уже ссылался. Я приведу обширную цитату, и ее содержание, на мой взгляд, исчерпывает вопрос.