Меж трех времен

— Понятия не имею. Все, что угодно. Но когда это случилось, я сам был в прошлом, и меня изменение не коснулось. Я сохранил свою память в полном объеме, свозил ее в Нью-Йорк и обратно. Только реальности она больше не соответствует. Я вернулся, но не в реставрированный Уинфилд, а в эту кучу дерьма, которую никто никогда не трогал. И сошел с ума. Бросился опять в Нью-Йорк, к зданию Проекта, последний квартал бегом бежал. И увидел фирму братьев Бийки в ее первозданном виде — и ничего больше. Хуже того, — он придвинулся к Рюбу и понизил голос, — хуже того, оказалось, что Данцигера больше не существует. Его нет в телефонной книге. Я взял в библиотеке старые телефонные справочники вплоть до 1939 года — и не нашел Е.Е.Данцигера ни в одном из них. Ни в одном! В ратуше нет записи о его рождении. И в Гарварде о нем никто никогда не слышал. Его нет!

— Значит, он сделал это! — Рюб медленно поднялся, наливаясь кровью. — Вот сукин сын! Добился-таки своего!..

— Кто сукин сын?

— Кто?.. Как его звали — Марли? Нет, Морли! Саймон Морли! Мы отправили его в прошлое, так? В девятнадцатый век с определенным заданием. И он это сделал!

— Что?

— Не знаю, что именно. — Рюб посмотрел на Макнотона печально и беспомощно. — Что-то такое там, в прошлом, отчего Данцигер… ну просто не родился, и все. И Проекта не стало. Как бы и не было никогда. — Он опять опустился на скамейку, и некоторое время оба молча сидели и смотрели на пустынную улицу. Потом Рюб заговорил снова: — Джон, что вас держит в этой дыре?

— Работа. Автомеханик с неполным рабочим днем. Платят — хуже некуда. Зато и комната — дешевле не бывает, разве что в Индии…

— Вам случалось драться? Я имею в виду — заниматься боксом?

— Дрался немного. Когда был в армии.

— Выступали в тяжелом весе?

— В общем, да. Однажды согнал вес до полутяжелого — тогда я был молод, мне это удалось. И одержал легкую победу. Противником был сержант интендантской службы, совеем слабак. Весили-то мы одинаково, только я оказался куда крепче.

— Выходит, боксером вы были хорошим?

— Неплохим. Выигрывал чаще, чем проигрывал, хоть и проигрыши тоже случались. Потом побывал дважды в нокауте и ушел с ринга. Какие мозги у меня ни есть, но захотелось их сохранить.

— А убивать вам не доводилось?

— По правде говоря, нет. Однажды чуть было не убил, однако ситуация изменилась. Но если бы нет, убил бы. Даже продумал как.

— Это тоже в армии?

— Да. Только он пошел на повышение и его перевели. Повезло ему. Да и мне, без сомнения, тоже.

— Слушайте, Джон, а есть ли на свете что-нибудь, чего бы вы не сделали, лишь бы попасть обратно? В тот, другой Уинфилд?

— Ради этого я сделал бы что угодно.

— Вам известно, каким образом Саймон Морли переходил в девятнадцатый век?

— Прошел подготовку. Изучил все, что касается того времени, почувствовал его душой. А потом использовал «калитку» — «Дакоту».

— «Дакоту»?

— Это такой жилой дом в Нью-Йорке, который построен в прошлом веке и уцелел до сих пор. Проект обставил в «Дакоте» одну из квартир, добыл ему подходящий гардероб, и квартира стала «калиткой»…

— А вы смогли бы повторить то же самое? Забраться туда, куда попал Саймон Морли?

— Уверен, что смог бы. — Он усмехнулся. — Если уж вы в принципе способны на перемещение, то можете повторить его сколько угодно раз. Майор, там вдали видна «тойота» — это ваша?

Рюб кивнул.

— Немного тесновата, на мой вкус.

— Японцы тоже не великаны.

— Ладно, как-нибудь умещусь. — Он решительно поднялся на ноги, и теперь стало ясно, что он заметно выше Рюба. — Подбросьте меня до моей конуры. И дайте пять минут на сборы. Даже три, если я потороплюсь. А я потороплюсь. Не сомневайтесь — потороплюсь…

5

Была зима, давно стемнело, погода была сырой и промозглой — и все-таки человек продолжал сидеть в Центральном парке на скамейке, сидеть и пристально следить за дорожкой слева от него. Свет уличного фонаря едва достигал человека, и он казался темной неподвижной глыбой. Воротник пальто был поднят и прикрывал подбородок, шляпа натянута почти до бровей. Руки утонули в карманах, а глаза продолжали неотрывно следить за дорожкой, и лишь когда он увидел того, кого поджидал (как раз вовремя, заметил он про себя), то опустил взгляд и принялся смотреть себе под ноги, вроде бы в глубоком раздумье.

Прохожий шел быстрыми шагами и ни на что не обращал внимания. На нем было черное пальто намного ниже колен, на голове — коричневая меховая шапка. Пропустив его на дюжину шагов вперед, сидящий человек встал, выпрямился во весь свой немалый рост и последовал за ним. За Саймоном Морли.

(…Едва я вышел из парка на Пятую авеню, как мимо меня неспешно протарахтел фургон для доставки продуктов; усталая лошадь брела, низка опустив голову, а на задней оси болтался керосиновый фонарь. По тротуару прошествовала женщина в черной шляпке с перьями, в меховой накидке на плечах, приподняв длинную темную юбку на дюйм выше мокрых каменных плит.