Меж трех времен

Так, значит, я прибыл из Буффало? Ну, очень скоро я смогу летать из Буффало в Нью-Йорк на аэроплане. Как мне понравилось в отеле «Плаза»? Просто замечательно: мой номер выходит окнами на Центральный парк. Фрэнк кивнул - да, это, должно быть, почти так же, как смотреть на парк с аэроплана.

- Фрэнк, - сказал я наконец, - а как бы вы жили, если б появились на свет задолго до аэропланов?

С этими словами я обернулся, чтобы взглянуть на него, и увидел, что глаза у него буквально полезли на лоб.

- Бог мой, - сказал он тихо, - что за чудовищная мысль! Но, по счастью, Сай, этого не случилось. И я скажу вам почему. Я родился на свет для того, чтобы перелететь через Атлантический океан. И я намерен сделать это, Сай. Я хочу быть первым, кто сделает это.

Мне оставалось лишь кивнуть и сказать:

- Что ж, Фрэнк, так и будет.

- О да, конечно - если только мне удастся добыть денег. Мне нужны более мощные моторы. И аэроплан побольше. И защита от непогоды. Сай, от Нью-Йорка до побережья Ирландии тысяча восемьсот восемнадцать миль. - Он не шутил! Он всерьез обдумывал все это! - Со скоростью сорок пять миль в час я бы мог одолеть это расстояние за сорок часов. Я узнал, что с июня по сентябрь, - руки Фрэнка лежали на рычагах, ноги часто и осторожно нажимали на педали, но мыслями он был далеко отсюда, - с июня по сентябрь в этих широтах дует преимущественно ветер с запада, и это прибавит мне скорости - лишних двадцать - тридцать миль в час. - Он знал все и не ошибался. - Вылетев, я не смогу садиться на воду, но я твердо верю, что с двумя моторами, один из которых можно будет завести, если откажет другой, с двумястами галлонов бензина этот полет может завершиться удачно. Мы ведь кое-чему учимся, Сай. Мы все постигаем риск, который таит в себе воздухоплавание. Я научился быть осторожным, когда лечу на небольшой высоте над городскими улицами; воздушные потоки, которые поднимаются над городом, могут быть опасными. Мы должны учиться; и в тот день, когда человек полетит над Атлантикой, ему понадобится... знаете что? Предусмотрительность. Тщательная подготовка. Терпение. Все эти добродетели и еще многие другие.

Я кивал в такт его словам, мысленно говоря: «Фрэнк, в эти дни уже живет один мальчик...» Где? Где может быть сейчас, в эту минуту, Чарльз Линдберг? [американский летчик, первым совершивший в одиночку беспересадочный полет через Атлантический океан] Этого я не знал, но продолжал мысленную речь: «Ты не сможешь сделать этого, Фрэнк. Скорее всего, не сможешь. Но мальчик, который исполнит твою мечту, вероятно, уже знает твое имя».

Далеко внизу нескончаемым равномерным потоком тянулись новые здания - отели, многоквартирные дома, еще Бог весть что; и все же это по-прежнему был все тот же невысокий, уютный, хорошо видимый город. Прямо впереди - мы летели сейчас почти над самой Пятой авеню - лежал квадрат Мэдисон-сквера, в котором покуда недоставало одного угла, и я не стал поворачивать голову туда, где восточной него лежал Грэмерси-парк. А потом под нами... ну да! Да, да, да, Боже мой, да! Вон там, на пересечении Бродвея и Пятой авеню, готовое вот-вот тронуться в плавание, вдруг предстало моим глазам то самое чудо, которое видел Z: гордый прямой профиль, так похожий на силуэт самой «Мавритании». Да, это был именно корабль «из камня и стали», неуклонно наплывавший на нас, словно он и впрямь двигался. Разумеется, Z был прав: просто немыслимо называть такого красавца обыденным именем «Флэтирон-билдинг» [22-этажное здание, считающееся первым нью-йоркским небоскребом].

Мы летели над Манхэттеном к зеленому пятну в форме шлепанца - это был Юнион-сквер; в последний раз я видел его, когда вместе с Джулией и Вилли смотрел ночной парад. Навстречу нам скользил, уплывая назад, лабиринт ранних улочек Манхэттена: коротких, кривых, извивающихся; строгая упорядоченность улиц выше Четырнадцатой осталась позади. Я взглянул на Фрэнка, кивая и улыбаясь в знак того, насколько мне все это по душе. И он улыбнулся в ответ со снисходительным пониманием человека, который видел эту картину много раз, но неизменно готов снова и снова показывать ее другим.

Узкий силуэт колокольни церкви Святой Троицы все еще одиноко чернел в небе... Затем Фрэнк кивком указал на восток, и мы начали полого и довольно быстро снижаться к городу - улицы, расширяясь, неслись навстречу, разноцветные точки стремительно увеличивались, превращаясь в людей.

Видимо, Фрэнку захотелось немножко попугать меня. Я почувствовал, как ремень врезался в тело - аэроплан накренился, поворачивая и одновременно продолжая снижаться. Мелькнули мачты серого военного корабля, стоявшего на якоре у бруклинского берега, а мы все неслись вниз, продолжая поворот, и плоская серая гладь Ист-Ривер расширялась нам навстречу.