Меж трех времен

Раза два в той же самой сцене, когда Макшерри был охвачен сильными переживаниями по поводу своей любви к Клэр, он проделывал трюк, который сильно озадачил меня. Он поворачивался спиной к залу и сутулился - никогда прежде я не видел, чтобы актеры так поступали на сцене. По всей видимости, это был современный актерский прием: демонстрировать чувства настолько сильные, что приходится прятать лицо. Я слыхал, что балерины во время своих невероятно тяжелых физически выступлений используют тот краткий миг, когда оказываются спиной к залу, чтобы ловким движением кисти смахнуть пот с лица, а затем грациозно откинуть руку, стряхивая капельки пота. И сейчас мне подумалось, что Макшерри, вполне возможно, стоя спиной к зрителям, корчит гримасы.

Когда разговор между ним и миссис Феджин закончился, вошел Инь Ли с метелкой:

- Моя убирать?

Миссис Феджин в изумлении попятилась:

- Впервые в жизни он сам просится поработать!

Когда Макшерри и миссис Феджин ушли, Инь начал мести все медленнее, его метелка уже еле двигалась, больше не касаясь пола - этакий китайский ленивец.

Уже в первом акте был предельно ясно изложен весь сюжет пьесы: шайка мошенников, среди которых одна женщина, плывет в Европу, собираясь на борту ободрать как липку некое богатое семейство. Я гадал, уж не известно ли самому Уилсону Мизнеру, как обстряпываются подобные делишки. Мне чрезвычайно понравились клички мошенников: Грейхаунд, Алекс Шептун, Морской Котенок и Бледнолицый Кид - почему его прозвали так, я понял сразу, как только он появился на сцене, - лицо у него было пунцово-красным.

- Тебе это плавание пойдет на пользу, Кид, - сказал ему Морской Котенок.

- Это почему же?

- На первоклассном судне, знаешь ли, принято носить приличную одежку, есть вилкой и переодеваться на ночь!

- Да я всем этим штукам за неделю выучусь! - воскликнул Кид, и я рассмеялся, кивнув собственным мыслям - в этой реплике чувствовался грубоватый почерк Мизнера. Но вообще у меня создалось впечатление, что пьесу состряпали после хорошего обеда, подкрепляясь горячительными напитками.

Я изо всех сил постарался не читать в программке описание сцены - я ждал небольшого сюрприза и получил его в начале второго акта, когда поднялся занавес и на сцене оказалась палуба корабля. Это было великолепно.

Там было все: одни пассажиры читали в раскладных креслах на палубе, другие, опираясь на перила, любовались морем и нарисованным на заднике небом в облачках; были там весьма натуральная спасательная шлюпка и радиорубка; была даже пара, игравшая в традиционную для морских путешествий игру с бросанием колец. А когда я все же заглянул в программку, я прочел, что это «штормовая палуба судна флота его королевского величества «Мавритания». Я из тех, кого приводят в восторг старые трансокеанские лайнеры, кто любит читать о них и часами разглядывать их фотографии, пытаясь вообразить, каково было путешествовать на таком гиганте. А уж «Мавритания» пользуется, наверное, наибольшей любовью у поклонников великолепия старинных лайнеров... Но неужели палуба «Мавритании» и вправду выглядит именно так? Я подался вперед, пожирая глазами декорации, и... а впрочем, кто знает? Но картина выглядела совершенно реальной, даже палуба, казалось, принадлежит самому настоящему кораблю.

То, что все актеры на сцене были в головных уборах, отнюдь не казалось зрителям странным; никто в те дни не выходил из дома с непокрытой головой. Компания с американскими флажками - сверхпатриотичные провинциалы из Лаймы, штат Огайо, - это и есть та богатая семейка, к которой мошенники намерены подкатиться с поддельным рекомендательным письмом.

Вдруг мы все так и подпрыгнули в своих креслах - из радиорубки, торчавшей на сцене, внезапно брызнула морзянка! Зрители уселись, не сводя глаз с рубки: беспроволочная связь на море была еще в новинку в этом мире, и звуки морзянки звучали свежо и волнующе. Извержение ритмичных попискиваний прекратилось, все пассажиры смотрели на радиорубку. В тот же миг из нее выскочил человек в морской форме, размахивая листком бумаги.

- Радиограмма! - кричал он. - Радиограмма для Фостера Аллена! Радиограмма для мистера Аллена!

И поспешил прочь, на поиски мистера Аллена.

Я решил, что это отличный прием; и на протяжении всей пьесы то и дело, порой согласно развитию сюжета, а порой просто так, звучало волнующее попискивание морзянки, неизменно застигая зрителей врасплох и доставляя им немалое удовольствие.

Я начал подозревать, что Бледнолицый Кид - не просто творение, но любимое детище Уилсона Мизнера, - именно с ним по большей части были связаны реплики, в которых мне чудился мизнеровский юмор. На палубе, пытаясь завязать разговор с хорошенькой молодой пассажиркой по имени Этта, он долго и натужно искал подходящую тему и наконец выдавил: «А вы видели море?»

А позднее, играя с той же Эттой в шаффлборд [игра, в которой диски кием толкают по полу, расчерченному на пронумерованные квадраты], он справился совсем неплохо, если учесть, что играл он впервые в жизни. Где же он этому научился? - удивлялась Этта.