Между

И дал клятву возвести своего тестя на престол в Каэр-Ллуде.

Конец сказки.

Начало войны.

Кромка власти: Магн Максим

Поистине, Фортуна привела меня на этот холодный остров.

Мои легионы мне послушны. Одно мое слово – и они провозгласят меня императором. Да что там! – они станут убеждать меня принять власть, а я еще могу и поотнекиваться… неделю-другую. Потом позволю себя уговорить.

Скольких будущих императоров вознесли к вершине власти их легионы! Чем я хуже?!

Рим падет к моим ногам.

Всё это так, и я уверен в моих легионах, как в собственном оружии.

Но…

Скольких императоров возносила армия – и скольких она же и свергала.

Нет, мало опираться на мощь войска. Нужна и иная сила.

На этом сыром и холодном острове так много говорят о священной власти короля. Похоже, не врут. Здесь действительно творится что-то странное. Жрецы этих дикарей действительно могут…

Жена? Ладно, пусть будет жена. Молода и довольно миловидна, особенно если ее отмыть. Наделяет истинной властью? Отлично. Верю.

Сделать Верховным королем ее отца? Да с удовольствием! Когда я пойду на Рим, мне в тылу верный правитель Британии будет очень кстати. Провиант для легионов поставит – и всё добровольно, по-родственному.

Если бы Максиму, уже именуемому в легионах Магном, а в Кимре величаемому Вледигом, сказали, что причина всех его властолюбивых амбиций – вон тот неприметный смуглый сказитель-филид, то будущий император оскорбился бы и, возможно, покарал бы дерзкого.

Неудивительно, что никто Максиму этого и не говорил.

Тем более, что никто этого и не знал.

Кроме самого этого филида.

Который человеком был лишь наполовину.

Кромка власти: Деноален

Я не знал своего отца. Мать смутно помню: обычная женщина из круитни. А отец… он был не из людей.

Это единственное, что мне о нем известно.

Этого достаточно. Он дал мне свою силу, а прочее неважно. Я не понадобился ему за все эти годы – так зачем он мне?

Я высок ростом, почти как эти южане. Когда родичи моей матери заметили это – меня стали чураться. Пусть их. Мир огромен, и мне нечего делать в их землянках.

Меня никто не учил арфе. Просто случайно попался в руки инструмент – и я заиграл. Это так же просто, как дышать. Нечему учиться.

Мне было холодно на севере, и я ушел на юг.

Андред, сын Эудафа. Он принял бродягу-певца, еще не зная, кто я и какова на самом деле моя сила. Он просто предложил мне кров, стол и дружбу.

Он чужд магии. Ирония судьбы – потомок Бендигейда Врана не способен даже разжечь огонь усилием воли. Но – у него есть я. А у меня – он.

Я не могу быть бренином. Андред – может. Эудаф… нет, его уже не считаем. Он слишком стар. Силы покидают его.

Советник бренина. Я им стану. Совсем скоро.

Чуть подстрекнуть алчность Эудафа… амбиции Максена. Вот уже и союз заключен. И Элейн замужем. И войска идут на Каэр Ллуд: римские легионы и воины Дифеда, все вместе. Скоро Эудаф будет провозглашен бренином… но ненадолго. А Максен еще раньше уберется в свой Рим – там царствовать.

Кто же останется править Прайденом?

Прямой наследник Бендигейда Врана – Андред.

И я.

* * *

Он пришел в Тинтагел один. Без воинов, без слуг.

Широкоплечий вооруженный исполин, он выглядел смурнее нищего.

Его провели к Марху.

– Помоги! – сказал воин, глядя глазами затравленного зверя.

– Кто ты? И чем я могу тебе помочь?

– Я Конан Мериадок. Я племянник предателя Эудафа. Я хочу биться против римлян.

Марх горько усмехнулся:

– Иди и бейся. Римляне давно на востоке, незачем было идти на юг.

– Но ты можешь дать силу! – зарычал воин. – Невиданную силу! Ты давал ее другим – так дай мне! Я хочу сокрушать сотни врагов!

Марх опустил голову.

– Да-ай! – взревел Конан.

– Не могу. Я связан словом с твоим дядей. Я не могу вооружить тебя против него.

– Но дай мне хотя бы войти в курган! Я чувствую: я смогу выбраться сам. Мне не нужно обрядов, я ненавижу римлян, мне гнев заменит любые ритуалы. Дай войти!

– Хорошо.

Кромка времен: Марх

Почему мне кажется, что я раньше видел этого Конана? Он родился не так уж давно, мы не могли встретиться…

Но упорно преследует воспоминание.

Это было еще до смерти Северуса. Была битва, пикты гибли, и никакой надежды на победу. Но с рассветными лучами на холме появился он – Конан. Или его двойник из иных миров.

Он разметал римлян, как ветер разметывает солому. Его огромная секира несла смерть… а сам он был словно мои бессмертные, только не было на его теле синего узора, да и никакие раны не могли остановить его.

Римляне тогда разбежались.

А пикты устроили пир прямо на поле боя. И неодолимый Мериадок (если это был действительно он) поднял чашу к небесам, плеснул вино на землю… и исчез с лучом закатного солнца.

Будто его и не было.

Пиктам было проще: они благодарили меня за появление этого героя.

Мне было хуже: я не понимал ничего.

– Конан, я не стану проводить обряд.

– Ну да. Я же сказал: я сам выйду из кургана.

– А ты подумал, куда ты выйдешь? Ты не властен над тропами миров, ты можешь оказаться где угодно.

– Мне угодно оказаться там, где я буду бить римлян.

Воин на миг задумался и вдруг рявкнул: