Между ангелом и бесом

— Что же это за королевство такое демократичное, где правитель по кабакам шляется? - полюбопыт­ствовал Гуча, разворачивая карту.

— А вот это.— Джулиус ткнул пальцем в надпись «РУБЕЛЬШТАДТ».

—Так... — задумчиво произнес черт, чувствуя, что в голове зреет идея.— А что, король ваш давно женился?

— Очень давно и овдовел давно. У него уже дочь невеста, годков двадцати девушка.

— И что, до сих пор не замужем?

— Папаша у нее немного скуповат, все о приданом торгуется. Подданные переживают, как бы принцесса старой девой не осталась.

— Старой девой, говоришь?

— Такая девушка, умница, красавица, а вот с ро­дителем не повезло.

— Странно, первый раз слышу о том, чтобы прин­цесса спросом не пользовалась,— подумал вслух Гуча.

— А она не соглашается. Не идет замуж без приданого. Торгуется с отцом так, что во дворце стены трясутся. Только зря все — никак договориться не могут.                                          

— Так это что же выходит — это не женихи при­даным невесты недовольны?

—Женихи сами доплатить рады, лишь бы с королем породниться, но у принцессы характер крутой, в папу пошла — не уступает.

Гуча замолчал, переваривая информацию, а толстяк принялся устраивать бесценные бутылки в бе­зопасном, с его точки зрения, месте. А именно: подальше от суетливых парней.

Ребята тем временем разожгли костер и уселись рядом, стараясь выглядеть маленькими и незамет­ными, что при их росте было довольно сложно.

Гуча встал, оправил алый плащ, подошел к Сам­сону и, размахнувшись, широко и с удовольствием отвесил ему подзатыльник.

— Поджигатель, пожарник юный! — закричал он.— Тебе что, одного раза мало было? Еще захоте­лось? Ты принц или кто?

— Или кто,— вздохнул Самсон.— Ну какой из меня принц?

— Какой ни на есть, а голубая кровь не вода,— отрезал Гуча.

— А как же свобода личности? А права челове­ка? — подал голос Бенедикт.

— Я вам покажу права! — вскипел черт.— Я вам такие свободы предоставлю, что всю жизнь помнить будете. Вот прямо сейчас, быстренько, тут же и пре­доставлю! Ясно?

— Ясно...

Бенедикт вытащил из рукава невесть как там оказавшийся платок, вытер лоб и мечтательно произнес: — Поесть бы...

— Размечтался! — рявкнул черт.— У отшельника узел седой забыли.

— Забыли, как же,— усмехнулся Самсон.— Он его нагло присвоил. Вот кто он после этого? Честный человек, да? Тряпье выкинул, не забыл, а такой тюк вдруг не заметил? А Самсон вор после этого?! Да я против него все равно, что мелкий хулиган против пахана! Кушать, между прочим, всем хочется, а вот что есть теперь будем?

— А ты охотой займись. Псовой! Зайца поймай или крысу.              

— Я волкодавом был,— обиделся Самсон и по­вернулся к черту спиной.

— Есть хочется,— вздохнул ангел.

— Аппетит волчий? — съехидничал Гуча.

— Волчий,— простодушно согласился Бенедикт и разостлал перед собой платок.— Я, кажется, барана бы съел. Живьем. Хоть это и не гуманно.

На разноцветном куске ткани возник довольно крупный баран с закрученными колесом рогами. Ан­гел открыл рот, Гуча остолбенел, а Самсон, мгно­венно оценив ситуацию, прошептал:

— Лови его, зажарим...

Но баран имел другое мнение по этому вопросу. Он взбрыкнул, стукнул копытцами и, тоненько блея, заметался из стороны в сторону.

Джулиус не участвовал в беседе — хлопотал над драгоценными бутылками. Он наклонился над ними, выпятив необъятный зад, обтянутый коричневыми кожаными штанами. Видимо, животное посчитало его самой безопасной мишенью или же поза спровоцировала, напомнив о новых воротах, только спесивый обед резко развернулся и, разбежавшись, ударил несчастного трактирщика рогами в зад. Тот упал всем грузным телом вперед, а баран, перескочив через него, умчался в лес.

—  Во козел! — восхищенно произнес Самсон.

—  Баран, это животное называется бараном,— машинально поправил Бенедикт и кинулся поднимать несчастного владельца заведения.

Тот не подавал признаков жизни. Самсон под­скочил с другой стороны и помог перевернуть груз­ную тушу бедняги. Джулиус, с серым как пепел ли­цом, разжал онемевшие губы и выдавил:

—Б-б-б...

—  Баран убежал,— успокоил его Бенедикт.

—  Бутылки целы,— одновременно с ним произнес Рыжий, мгновенно поняв пострадавшего.

Гуча, не обращая внимания на суматоху, подошел к платку, с минуту смотрел на яркую тряпочку и, решив рискнуть, приказал:

— Огурец!

На нестандартной самобранке появился большой, сочный, в пупырышках огурец. Черт взял его, по­нюхал и с наслаждением надкусил.

— Я же говорил, платок волшебный! — завопил Самсон и почему-то шепотом продолжил: — Смета­ну, сало, хлеб, пирогов с мясом и побольше, грибов соленых и жареных, квасу холодного... хочу!

На скатерти поочередно появились все перечисленные продукты. Компания быстренько уселась трапезничать.

— Господа,— деликатно напомнил о себе Джулиус,— а мне можно тоже заказ сделать?

— Валяй, — разрешил Самсон, но, заметив алчный блеск в глазах предприимчивого трактирщика, добавил:

— Но чтобы на платок не зарился, я не такой добрый, как волшебник…

— Что вы, что вы, и в мыслях не было. Как я могу обидеть своих спасителей! — залебезил трактирщик. — Мне  бы сосисок и пива.