Между ангелом и бесом

— Достали, кроты! В натуре, доберусь я до вашего пахана!!! — прорычал Полухайкин, притоптывая свежие кучки земли.

За спиной кто-то ехидно рассмеялся. Наследник престола оглянулся и заметил спину удирающего гнома. Остро наточенная лопатка карлика оставляла безобразные рваные раны на крепких капустных боках.

Полухайкин кинулся за ним, в который раз обещая себе, что поймает вредителя, как вдруг на соседней грядке что-то пискнуло. Осторожно, чтобы не вспухнуть диверсанта, Альберт раздвинул лопухастые листья капусты и замер — прямо на земле лежал сверток. Симпатичный кулек, перевязанный розовой лентой.

Полухайкин поднял находку. Сверток был слегка важный.

Наверное, отсырел.

— Утро… типа… роса… — почему-то вслух сказал будущий король и оглянулся, не понимая, почему так странно кольнуло сердце. Вокруг — никого. Он поднял глаза к небу. Куда-то за горизонт спешил одинокий аист, так быстро махая крыльями, что казалось, будто птица боится, как бы ее не догнали.

— Ишь, как крыльями машет, — усмехнулся бывший новый русский. — Как в сказке… типа… капуста… аист…

Потом Полухайкин взглянул на капустные грядки и вспомнил, что он именно в сказке и есть.

Альберт снова затравленно оглянулся, поискал глазами жену. Наконец решился и осторожно поднял край тряпки…

— В натуре… — произнес новоявленный отец, рассматривая сморщенное личико готового заплакать младенца, — а натуре, Мексика!

ЭПИЛОГ

— Мексика! — Вопила старая ведьма Гризелла пять лет спустя, гоняя по избе мохнатых грызунов. — Кого ты в дом запустила, противная девчонка!!! Ну попадешься ты мне!!!

Грызуны с визгом уворачивались от бабкиной метлы и пытались забиться в щели, коих было предостаточно.

По стенам страшненькие вредители лазать не умели, и поэтому огромный черный кот спокойно сидел на потолочной балке, с удовольствием наблюдая за разворачивающимся внизу спектаклем.

Монстрики, которых наколдовала Мексика, действительно были грызунами — острыми зубами они грызли все, что попадалось на пути. По горнице летал пух от растрепанных подушек. Деревянная кровать завалилась на бок, вместо крепких дубовых ножек ее теперь поддерживала куча щепок. Бабкины целебные травы тоже не избежали острых зубов незваных гостей. Пышные веники превратились в жидкие пучки голых прутиков.

Странные существа напоминали собой рукавички — удлиненное пушистое тельце и оттопыренный хвостик, на спинках яркий узор из ягодок, лепестков и крестиков. Бегали грызуны на паучьих ножках, причем у одних ножек было семь, у других — пять, а третьи прыгали на одной.

Если не смотреть на рот, полный острых клыков, то грызуны казались даже симпатичными. Они мигали синими глазками с длинными ресницами, зубасто улыбались и верещали, стараясь вцепиться в помело.

Мозгов, как понял кот, они не имели совсем, зато визжали на диво противно. Еще кот подумал о том, что у его хозяйки тоже нет ума, наверное, начался склероз или упала где-нибудь да головой стукнулась. Иначе давно бы прошептала заклинание, и изба мигом бы очистилась от незваных гостей. Он даже мяукнул, но ведьма в лютой злобе не обратила внимания на подсказку любимца. Она совсем позабыла о колдовстве и размахивала метлой так яростно, что кот залез повыше, опасаясь за свою шкуру.

Страшилки десятками выметались за дверь, умудряясь на лету обкусать перила и ступеньки.

Избушка на курьих ножках изо всех сил помогала Гризелле — она давила, топтала, стряхивала с себя надоедливых паразитов и возмущенно подпрыгивала на месте, когда какому-либо монстрику удавалось вцепиться в курью ногу.

Очистив избу от налетчиков, Гризелла с облегчением вздохнула, вытерла рукавом пот со лба и оглядела горницу, оценивая ущерб.

Котяра улыбнулся — он хоть и любил свою хозяйку, но никогда не упускал случая позлорадствовать или сделать маленькую гадость. Вот и сейчас он с удовольствием наблюдал, как ведьма в изнеможении падает на скамью, даже не пытаясь предупредить ее, что на лавке, в ворохе тряпья, притаился особо крупный и очень зубастый монстр.

Кот даже мурлыкнул, представляя, как острые зубы вцепятся в тощую бабкину задницу. Он понимал, что мстительность не очень хорошее чувство, но реванша за последнюю трепку хотелось ужасно.

Старуха плюхнулась на скамью и тут же вскочила, взвыв, словно стая голодных собак.

Кот снова улыбнулся и решил, что съест всю сметану до последней капельки. После такого пресса бабка вряд ли заметит исчезновение молочного продукта.

В желудке радостно заурчало. Котяра мяукнул и прищурился, наблюдая, как бабка отрывает зубастика от того места, которое обычно опускает на ручку метлы. Она даже не заметила, что вместе с клочком старой юбки зверек отхватил изрядный кусок мяса.

Но кот заметил и грустно подумал о том, что теперь Гризелла не сможет летать на метле, неделю безвылазно просидит дома. А значит, плакала беспризорная кринка со сметаной.