Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен

Оставшись один, я принялся бродить по своим покоям. Положение по-прежнему казалось безнадежным. Мор покинул меня. Высший церковный сановник страны не пожелал обвенчать меня с Анной. Папа продолжал угрожать мне отлучением. На моей стороне оставались только Анна и парламент.

И вот, когда я совсем было отчаялся в своем предприятии, обстоятельства изменились с внезапностью летней грозы.

Вмешался Господь, забрав к себе Уорхема. Несмотря на то что святой отец достиг весьма почтенного возраста и давно разменял девятый десяток, я не надеялся, что скоро отделаюсь от него. Я знал его с самого детства, и в моих глазах он был не простым смертным, а прежде всего богоданным и вечным слугой Господа.

Уорхем умер в августе 1532 года. Пора подыскать нового архиепископа — того, кто готов уступить мне. И кому же оказать такую честь? Я уже знал ответ: Томас Кранмер.

* * *

Кранмер изумился, когда я сообщил ему о его назначении. Пытаясь возражать, он заметил, что является всего лишь обычным священником. Разумеется, епископская мантия…

А я напомнил ему о Томасе Бекете[72], который, как известно, был дьяконом.

— Но, ваша милость, — запинаясь, произнес он, — Бекета канонизировали, он поистине святой, в то время как я…

— Вы тоже святой человек. В этом у меня нет сомнений, Томас. Послушайте! Да у вас даже имена одинаковые! Разве сие не есть доброе предзнаменование?

Он смотрел на меня смущенно и виновато. Еще ни один кандидат на сан архиепископа Кентерберийского не воспринимал известие о своем повышении с меньшей радостью.

— Я с легкостью получу от Папы необходимые буллы… то есть этот епископ Римский… утвердит все в должное время, без задержки. На будущий год вы уже вполне освоитесь с вашими обязанностями высшего духовного лица Англии!

И вновь Кранмер поднял на меня горестные глаза. Я был воодушевлен, а он опечален!

— Да, ваша милость, — наконец выдавил он. — Благодарю вас, ваша милость.

* * *

Теперь я знал, в каком направлении надо идти, путь прояснился. С архиепископом Кранмером, которого должным образом утвердит Климент (вскоре его угрозы будут не страшны, ибо папская власть перестанет распространяться на Англию), моя церковь вновь будет законной. Независимый от Папы, однако назначенный и утвержденный Римом, Кранмер обвенчает меня с Анной, а заодно объявит о недействительном браке с Екатериной.

Анна ликовала. Наконец-то, после пяти с лишним лет ожидания, наши планы близились к завершению. Эти буллы прибудут без задержки. Между тем я мог еще больше порадовать ее: мы с Франциском назначили встречу в Кале, и Анна поедет туда фактически королевой. С недавних пор Франциск стал проявлять сочувствие ко мне и интерес к моему делу — по некоторым подозрениям, из-за противоборства с императором — и воспылал желанием встретиться и обсудить многие вопросы.

Впервые с 1520 года, спустя двенадцать лет, я вновь собрался пересечь Английский канал и увидеть Франциска. С тех пор мы оба лишились старых королев и обрели новых. Полагаю, мы потеряли гораздо больше, чем получили, но старались не задумываться об этом.

Анне предстояло стать моей женой, и я счел вполне уместным, чтобы она начала носить королевские драгоценности, формально еще принадлежавшие Екатерине.

Я отправил к незаконной супруге посыльного с требованием отдать их — и получил отпор. Впрочем, иного я и не ждал. Она заявила, что без лично написанного мной приказа и пальцем не шевельнет. Дескать, только такой документ убедит ее, что супруг помутился рассудком, раз полагает уместным отнять у нее фамильные сокровища. А сама она не может отказаться от них «ради такой безнравственной цели, как украшение особы, являющей собой воплощение греховности христианского мира и навлекающей поношения и позор на короля».

Почему она так упорно досаждала мне? Правда, Екатерина никогда не угрожала мне, но дразнила меня и порой приводила в ярость. Она мелочилась, и это выглядело жалко.

Ходили слухи, что мы с Анной хотим обвенчаться во Франции. Какие глупости! Королевская свадьба состоится на земле Англии, и церемонию проведет английский священник. Тем самым будет утверждена непреложность нашего брака.

* * *

Увидев Франциска, я сразу отметил, как он постарел. Потом мне пришло в голову, что он подумал то же самое обо мне. Мы оба изумленно взирали друг на друга. На сей раз мы не утруждали себя устройством «Поля золотой парчи», а попросту договорились о встрече в королевском маноре вблизи границы Кале.