Между Азией и Европой. От Ивана III до Бориса Годунова

Вся история с «избранием» Годунова на царство, по сути дела, являлась замечательно разработанной и проведенной политтехнологической операцией, тем более удивительной, что учиться Борису было не у кого – все приемы он изобретал сам, впервые.

Операцию эту, отнюдь не закончившуюся 25 февраля, можно разделить на несколько этапов.

На первом нужно было вызвать у бояр и в народе панику отъездом царицы и правителя в монастырь, то есть сымитировать кризис власти, которого на самом деле не было: все приказы и ведомства работали, как обычно. Это была подготовка общественного мнения к идее об апелляции к Борису. Использовались безошибочные в нервной общественной ситуации доводы: «коней на переправе не меняют», «от добра добра не ищут», «не вышло бы хуже» и прочее. Чем упорнее отказывался Борис, тем сильнее становился всеобщий страх перед утратой стабильности и нарушением привычного порядка вещей.

Затем возникла инициатива с земским собором, на которую все охотно согласились, потому что был это выход из зашедшей в тупик ситуации.

Делегаты на судьбоносную ассамблею хоть и назывались «выборными», но не выбирались, а отбирались – явно не произвольным образом. Это тоже новация, которой в России будет суждена долгая жизнь. Иностранные очевидцы рассказывают, что и Борис, и его сестра в траурный сорокадневный период не сидели сложа руки, а тайно встречались с представителями разных сословий, рассылали гонцов по городам; Иов тем временем «обрабатывал» иерархов.

Земский собор и «хождения» москвичей к Новодевичьему монастырю обеспечили Борису юридическую и «общественную» легитимизацию, но вряд ли произвели впечатление на аристократию, отлично видевшую подоплеку всей истории и способную к реваншу. И тут Годунов прибегает к еще одной хитроумной уловке, которая заставляет боярство окончательно перед ним склониться.

Через месяц после превращения правителя в царя вдруг пришла весть о том, что на Русь идет огромная крымская орда. Борис немедленно объявил, что сам поведет войско против врага. Родовитые бояре получили видные должности в армии, что, с одной стороны, было почетно, а с другой заставило их беспрекословно повиноваться главнокомандующему. В лагерь под Серпуховым собралось всё дворянское ополчение – и новый царь получил возможность предстать перед страной во всей мощи и всем великолепии. Мобилизация войска – это еще и впечатляющая демонстрация силы (функция, которую в позднейшие времена будут исполнять военные парады). Никакие татары на Русь не шли, тревога оказалась ложной, а скорее всего специально инспирированной, но для утверждения на престоле трудно было изобрести что-то более эффективное. Внешняя угроза – отличное средство для нейтрализации внутреннего недовольства; Годунов – первый, кто так искусно и, прямо скажем, бессовестно применил на практике это безотказное «ноу-хау».