Между болью и страхом

Я сидела на углу кровати, рассеянно глядя девушку по волосам. Она свернулась у моих ног и не поднимала головы.

— Ты выживала. Это я могу понять.

— Я предала тебя.

— Знаю, — не стала я спорить и вздернула девушку за волосы, запрокидывая лицо, так похожее на моё. — Ты играла каждую минуту?

— Нет, — прошептала сестра.

— И когда же ты была настоящей?

— Когда просила уйти со мной и говорила, что люблю…

— Всё ложь, — оттолкнув от себя сестру, я поднялась и прошлась по комнате от стены до стены. Ровно восемь шагов. Маленькая выбоина в бетоне на втором шаге, и выступающая грань арматуры на третьем…

— Я не могла тебе сказать.

— Жалкие отговорки.

— Тебе стоило позволить мне сдохнуть.

— Может и стоило, — не стала возражать я. — И тогда, когда ты хотела прыгнуть с балкона и на днях, когда ты корчилась в клетке.

— Так почему…

— Ты всегда была моей семьёй, — едва слышно пробормотала я и вновь села на кровать. — Никто не должен испытывать столько боли. Никто не сможет.

— Ты смогла.

— Это проклятье.

— Но ведь можно было…

— Глупая, — три шага до двери, — Они всегда будут желать ломать генко. Чтобы подчинить.

— Если бы ты не сопротивлялась…

— Заткнись. Ты не понимаешь, о чём говоришь, — девушка попыталась возразить и я зарычала. — Я ядовита. Одно моё присутствие сводит господ с ума. Однако, этот двуликий был безумен задолго до встречи со мной. Ты сопротивлялась ему?

— Нет, — прошептала Юка, роняя руки и расправляя на коленях тунику.

— И это помогло?

— Нет.

— Он больше не ударит тебя, — сестра затравленно обернулась к камере и вновь уставилась в пол. — Он получит меня взамен. Таков уговор.

— Ты не должна, — она покачала головой и криво обрезанные волосы рассыпались по плечам.

— Не должна, — не стала спорить я и обхватила её лицо, заставляя смотреть мне в глаза. — Но я больше не рабыня и могу сама выбирать. Я выбрала.

— Его? — ужаснулась Юка.

Мягко смахнув с её щеки слезу, я улыбнулась.

— Помнишь рубашку, которую я не хотела тебе отдавать? — она кивнула. — У меня теперь много таких.

— Он не отдаст тебя, — произнесла девушка одними губами.

Я склонилась к её лицу и прошептала:

— Я выбрала себе мужчину. Он придёт и заберёт меня отсюда…

— Не оставляй меня здесь, — жалко всхлипнула сестра и вцепилась в мою ладонь. Она вновь казалась безумной, словно оставила в той клетке часть себя. — Я всё сделаю, только не отказывайся…

— Тшшш, — прижав её голову к своему животу, я успокаивающе бормотала, — Не бойся сестрёнка. Я тебя не оставлю.

— Он злой… он делал со мной страшные вещи, — тихо поскуливала Юка, — я сама виновата, знааааааю…

— Моя хорошая, — в груди сжалось замершее сердце. Мне ли не знать, что страдания могут делать с людьми. Я не в счет. Я ненормальная, несчастная уродка, которая не может кричать, когда больно. — Ты моя семья.

— Я предала… — продолжала вздрагивать Юка.

— Неважно.

— Я была с Таро.

— Он ничего не значил для меня.

— Раньше я хотела угодить ему. Сделать всё, чего он желал… но Аки… — она простонала моё имя так, как мама перед смертью… перед тем, как я её убила, — ты стала мне дороже его, дороже… Я ведь люблю тебя, Аки… — дрожащими губами, сестра коснулась моего запястья. — Прости. Я слабее тебя.

— Я смогу быть сильнее за нас двоих, милая.

— Не бросишь?

— Никогда, — обняв подругу, я хмуро взглянула в камеру, точно зная, что за нами наблюдают. — Они пожалеют, что связались с нами.

42 глава

Новых хозяин, имя которого я не желала узнавать, позволил мне вылечить сестру кровью. Юка цеплялась за меня и не желала отставаться в одиночестве. Было жутко предположить, что с ней делали местные выродки, но от каждого встречного сестра пряталась за меня и начинала дрожать. Пару раз меня приняли за неё. Молодой двуликий, пахабно улыбаясь, ухватил меня за руку и положил себе на ширинку.

— Поиграем?

Злобно оскалившись, я сжала его плоть через джинсу.

— Конечно, мразь, — рычала я, когда он выл, забившись в угол, а меня оттаскивали от него пара других парней. — Я со всеми поиграю…

Поняв кто я, они не смели мне навредить. С каким наслаждением я полосовала выродков когтями, вгрызалась в их кожу и упивалась вкусом их боли. Отчего то мой яд не действовал, но и ран от клыков хватило, чтобы залить коридор липкой кровью. Когда наконец меня, хохочущую и отплёвывающуюся кусками мяса, отволокли прочь я наконец поняла, что больше никогда не буду терпеть боль. Теперь я стану причинять её каждому посмевшему обидеть меня и тех, кто мне дорог.

— Мы выберемся отсюда, родная, — пообещала я, уверенная, что так и будет.

— Если он не убьёт нас, — шепнула сестра.

— Не посмеет.

— Я ведь ему не нужна.

— Ты нужна мне и это главное.

Девушка забралась на кровать и завернулась в одеяло. Она отказывалась выходить из моей камеры. Туалет за неприметной дверцей позволял оставаться здесь постоянно. Еду нам предлагали регулярно и никто не пытался коснуться меня или привлечь внимание.

— Я уйду ненадолго, — Юка замерла и затравленно уставилась на дверь.

— Не оставляй меня здесь.

— Никто не войдёт, — уверила я. — Жди меня.