Между честью и истиной (СИ)

   А в субботу из госпиталя Полину забрала Хайшен. Ее апартаменты выглядели очень строгими, даже пустоватыми. Кабинет Дейвина, со всей его тягой к свободным поверхностям и длинным прямым линиям, казался вполне живеньким и даже веселым по сравнению с этой комнатой. Не говоря уже о малом кабинете князя, смотревшимся в сравнении с этим интерьером сущей детской комнатой. Кресла, однако, были мягкими и удобными, воздух - свежим и теплым, а по стене плясали радужные блики от кристалла, вращающегося в чаше фонтана из белого мрамора. Полина устроилась в одном из кресел, вопросительно взглянула на досточтимую. Та села напротив нее так мягко, что даже ткань не зашуршала.

   - Хочу спросить тебя, что такое этот ваш "снежок", или "снег", и как так вышло, что первый наместник края отравлен этим, - сказала она.

   - Его изначально создавали как обезболивающее, - осторожно сказала Полина. - Вообще, у этого препарата довольно длинная история, несмотря на то, что он относительно новый. Его использовали для терапии тревожности, но быстро отказались из-за тяжелых побочных эффектов. Затем применяли для помощи тем, кто успел привыкнуть к дурманящим веществам и не мог бросить их принимать. Но замена одного дурмана другим была не очень действенным ходом, а синдром отмены у этого вещества чуть не хуже, чем у наркотиков, от которых люди пытались отвыкнуть с его помощью. Потрать два часа, посмотри фильм "Уличный кот по имени Боб", там достаточно рассказано об этом веществе... - она вдруг прервалась. - Но почему ты задаешь этот вопрос мне, если лучше спросить специалиста? Есть же наркологи в крае, не могли ведь они все уволиться и уехать.

   Хайшен тихонько вздохнула:

   - Ни один ваш врач не поверит, что маркиз Унриаль еще жив после всего, что с ним произошло, а мне его еще опрашивать. Я хочу понимать хоть что-то, а не сражаться с косностью сознания очередного местного умника, добывая пару понятных слов.

   - Ты еще и опрашивать его намерена? - Полина подняла брови.

   - Конечно намерена, - ровно ответила Хайшен. - Наместник меня за этим и вызвал.

   Полина некоторое время молчала, глядя на Хайшен очень неприятным взглядом. Досточтимая уже решила было спросить, чем она вызвала раздражение собеседницы, когда та решительно сказала:

   - Не могу сказать, что мне нравится эта перспектива, но считаю себя обязанной присутствовать при вашем разговоре. Не потому, что мне интересно его содержание, а поскольку ты сейчас заявила намерение опрашивать больного и физически слабого человека. Ты не имеешь опыта наблюдения людей в таком состоянии, и если даже не убьешь его разговором, то легко можешь повредить ему. Закон моей профессии требует, чтобы я противостояла этому по возможности.

   - Хорошо, - легко кивнула Хайшен, - тогда пойдем к нему.

   - Прямо сейчас? - удивилась Полина.

   - Я собиралась говорить с ним сразу после встречи с тобой, - кивнула Хайшен.

   "Ну держись, звезда моя, - подумала Полина, - это сказка, у нее свои законы, за языком надо было следить лучше. Что уж теперь поделать, пойдем... куда напросились".

   Она помнила первого наместника края легким на улыбку, обаятельным и очень красивым и была склонна частично списывать его качества на общее для всех сааалан умение нравиться, а отчасти считала его недалеким и легкомысленным. Разумеется, наркоманов она видела неоднократно и предполагала, что увидит человеческую руину, в которой почти не осталось личности, и хотела просто избавить живое существо от бессмысленного страдания. И ошиблась. В комнате, напоминавшей ее палату всем, кроме полного отсутствия декора на стенах и крохотного окошка под потолком вместо огромного окна госпитальной палаты, на постели, застеленной небеленой казарменной бязью, полусидел живой человек с острым и внимательным взглядом. Да, как любой бывший наркоман, он выглядел иссохшим, вокруг глаз у него залегли впечатляющие черные круги, а рот был покрыт черными корками, но этот человек не был ни мертвецом, ни овощем.

   - О, Хайшен, - сказал он глубоким, чуть резковатым голосом, - кто это с тобой?

   Унриаль да Шайни встречался с Хайшен лично еще в столице за звездами. Несколько раз он был у нее в монастыре по каким-то надобностям матери или деда и однажды давал объяснения по поводу дуэли, которую судил. Сейчас с ней вместе пришла какая-то незаметная женщина из местных, которую настоятельница представила как мистрис, то есть, заключил маркиз, она закончила здешнюю высшую школу. Женщина была одета во что-то очень приличное по местным меркам и совершенно бесцветное на сааланский взгляд. Хайшен сказала, что эта мистрис будет присутствовать и следить, чтобы разговор не утомил выздоравливающего. Мистрис взяла стул, села в углу и перестала быть заметной в своей одежде цвета сухого песка на фоне стены, облицованной плиткой из местного желтоватого камня. Очередной врач, решил маркиз и перестал обращать на нее внимание.