Между честью и истиной

   - Я спряталась в эту мусорную кучу, она была очень большой. И потихоньку перелезла за нее. Там спряталась от рынка и села подумать. Пришел большой говорящий мышь и сказал, что моих сайни здесь нет. Я не знала, кто такие сайни, и спросила его, а мышь сказал, что сайни - это он.

   - Говорящий мышь? - переспросил следователь.

   - Да, вот такой, как на рисунке. - Ксюша показала на стопку пергаментов, лежащих на столе. На верхнем был нарисован грызун размером с шестилетнего ребенка, похожий на крысу, но более округлый и симпатичный.

   - Это сайни, - заметил граф да Айгит. - Мы живем с ними, сколько наш народ помнит себя.

   - Хорошо, - кивнул следователь. - Что было дальше, Ксения?

   - Я спросила мыша сайни, как спрятаться от погони, он в ответ спросил, чем я виновата, что за мной гонятся, и я сказала, что не хочу быть проданной, а он сказал "помогу". Наступила ночь, и мы пошли из помойки через город к морю. По пути к нам присоединились другие такие мыши, тоже сайни. Но меня все еще искали и чуть не нашли. - Было заметно, что девушка успела забыть родной язык и говорит простыми фразами, вспоминая речь по мере разговора.

   - Почему не нашли? - не отрываясь от протокола, задал вопрос следователь.

   - Первый мышь, который согласился откликаться на имя Микки, велел мне лечь на землю, я послушалась, а все мыши сайни сели на меня и стали делить какие-то овощи, найденные на рынке, и так меня не заметили.

   - Микки - от Микки-Маус? - уточнил следователь.

   - Да, - кивнула Ксения.

   - Что было потом?

   - Мы пришли в пещеру, где был очаг. Мыши добыли мне кресало, и я обещала им сделать огонь. Потратила весь день, но разожгла. И как только огонь загорелся, все стало просто, мыши все делали сами и помогали, в чем я просила, а мне надо было только следить, чтобы огонь не гас, ну или зажигать его снова. До холодов все мыши, которые пошли с нами, много раз приходили и уходили. Они натащили нам все нужное, и меня переодели, потому что мою одежду не удалось постирать и в ней зимой было бы холодно. Потом остальные мыши перестали приходить, остались только Микки и его подружка Минни, и я решила их рисовать. Как раз тогда появился досточтимый Кулейн и спросил меня, откуда я здесь и кому поклоняюсь.

   - Ничего другого не спрашивал?

   - Нет. Зимой рисовать красками было темновато, поэтому я делала только эскизы углем на пергаменте, который мыши приносили, а летом можно было делать картинки красками. Зимой у Минни родились мышенята, она их растила, и они прожили с нами год, а некоторые и больше, потом Минни была беременна снова, а подросшие мышенята разбежались, остались только двое. Мои картинки продавали на рынке Микки и его сын. Я назвала его Джерри. Вторую мышку я назвала Эллой, за мелодичный свист. Элла живет в норе и помогает Минни. Сейчас Минни беременна третий раз. Картинки продаются неплохо, и в норе хорошо, никто не ищет и не лезет.

   - Домой не хотелось? - капитан наконец оторвал взгляд от листов и посмотрел на Ксению - тощую, продубленную солью моря и дымом открытого очага, выглядящую чуть лучше бомжа с вокзала.

   - Ну а как я домой попаду? - пожала плечами она. - Это их окно делают только досточтимые и маги, а я из-за них туда и попала, мне с ними встречаться лишний раз интереса нет.

   - А сейчас к маме хочешь?

   Ксюша некоторое время подумала и сказала:

   - Дома с мамой, конечно, лучше, но я уже взрослая, а мышей бросать нельзя, они говорящие, и я им обещала, что не брошу их. А маму в пещеру с мышами тоже никак невозможно, но другого дома там пока нет и не предвидится.

   - Спасибо, Ксения, - сказал следователь. - Подписаться сможешь?

   - Вроде не забыла, - улыбнулась она и поставила не слишком уверенный росчерк.

   Ксюшу несколько раз сфотографировали для протокола, а потом ее и Стаса отпустили пообщаться. Выйдя из кабинета, где остались следователь и досточтимые, Стас сказал: "Ксюха..." - и сгреб сестру в охапку. Она вцепилась в него и разревелась.

   Из кабинета вышел граф да Айгит, посмотрел на эту сцену, открыл им какую-то комнату, кивнул на благодарности Стаса и опять ушел к следователям и досточтимым. Из-за двери кабинета слышалось возбужденное гудение голосов.

   В комнате были кресла, небольшой шкаф, чайный столик и очень много цветов.

   - Стас, какой ты здоровый стал, - сказала Ксюша, - прямо страшно смотреть.

   - Ксюха, так девять лет прошло, - потупился Стас, - я и вырос...

   - Девять? - удивилась девушка. - Я насчитала шесть.

   - Я был там, Ксюш. Тебя искал и других таких же. Там сутки длиннее, и год тоже. Вот и набежало.

   - Значит, мне сейчас... - нахмурилась девушка, подсчитывая.

   - Двадцать шесть тебе, - вздохнул Станислав. - Через две недели двадцать семь будет.

   - Тогда в институт уже поздно... - вздохнула и Ксюша. Стас поморщился:

   - Да погоди ты с институтом, нам бы суд пережить.

   - Мне эта... дознаватель, Хайшен, обещала, что на рынок не вернут, так что переживем.

   - Если здесь суда дождешься, точно переживешь.

   - А домой никак? - огорчилась Ксюша.