Между честью и истиной

   Он присвистнул. Помолчал, глядя на меня и перекатываясь с носка на пятку и обратно. Потом сказал:

   - Оставь оружие в покое, такими руками его трогать не следует. Пойдем в кордегардию.

   Я послушно пошла за ним, закрыла дверь и села там, где он показал. Он присел на скамейку с другой стороны стола.

   - Алиса, ты специально это сделала, чтобы не объясняться из-за ревности к князю?

   - Нет, господин маг. Просто не сумела остановиться и наговорила лишнего. Я думала, она меня простит, а она... - я пожала плечами, чтобы не разреветься.

   - Что ты ей сказала? - спросил он.

   Очень хотелось верить, что мне не кажется, и я действительно слышу сочувствие в его голосе. Еще и потому, что отказаться повторить сказанное значило показать себя еще и трусихой, а саалан этого не любят и не поймут. И я повторила все, что смогла вспомнить из обоих разговоров. Граф вздохнул.

   - Да... истинно сайхская непосредственность, Алиса. Сейчас очень заметно, где именно тебя учили.

   - Я не хотела бы, чтобы о Созвездии думали так, - осмелилась возразить я. - Я у них одна такая и пришла к ним отсюда, а сами они другие, их тут достаточно, чтобы сравнить.

   - Хорошо, - кивнул он, - после. Сейчас это обсуждать не слишком осмысленно. Но вот что я хочу сказать тебе. В именно этом месте начинается владение человеком, как вещью.

   - В каком "в этом"? - не поняла я.

   Он опять посмотрел на меня с какой-то тенью сочувствия:

   - Когда ты говоришь, что хочешь быть рядом с другим человеком, потому что тебе с ним хорошо так, как ты сказала мистрис Полине, ты хочешь не человека рядом. А что-то, что сделает тебе хорошо. А того, что это живой человек, ты не помнишь. И уверена, что все, что имеешь от присутствия рядом с ним, тебе могут, хотят и готовы дать. Но это чужая жизнь, и тебе может не оказаться в ней места.

   - Не понимаю... - у меня мутилось в голове, но я старалась следить за его мыслью.

   Граф вздохнул.

   - Ты видела у мистрис Полины в кабинете хоть один цветок?

   - Нет... - мне было дико неловко. Он видел и замечал то, на что я не удосужилась обратить внимание с весны. А мы говорили о самом значимом для меня человеке.

   - А ты знаешь, сколько раз с весны ей предлагали семена, отводки и живые растения?

   - Нет... - и об этом я тоже вообще не думала. А ведь знала, что саалан, проявляя приязнь, всегда дарят отводки, отростки и семена. И что к Полине в резиденции очень хорошо относятся все, начиная с князя и заканчивая девушками и парнями из имперской гвардии, я тоже знала. И сколько таких подарков она получила за это лето, можно было представить довольно легко.

   - То, что она не оставила у себя, составило четверть школьного зимнего сада и треть сада госпиталя, - вздохнул Дейвин.

   У меня мелькнула мысль: интересно, он сам был среди дарителей?

   - Думаю, Алиса, что мистрис Полина, как и ты, не раз хотела открыть утром глаза и обнаружить, что все эти девять лет были просто скверным сном.

   Он помолчал, глядя куда-то в сторону, потом снова посмотрел на меня и спросил:

   - Все сайхи дружат так, или это твои собственные свойства?

   - Я не хотела делать ей больно... - тихо и грустно сказала я.

   - Не так, - он покачал головой, не соглашаясь. - Ты не думала, что ей будет больно, потому что думала о чем-то другом. И в твоих мыслях не было места для ее чувств. Только для твоих собственных. В этом месте начинается владение другим человеком, как вещью, Алиса. Когда в тебе нет места для мыслей о другом человеке, ты не должна подходить к нему общаться. Если только ты не просишь конфиденцию.

   - Так получается, потому что я никогда не могу сразу сказать, что на самом деле мне нужно, - вдруг поняла я. - А я просто хотела у нее спросить, что мне делать, если я не знаю, кто я...

   Дейвин посмотрел на меня так, как будто я сморозила очередную глупость.

   - Посмотри в зеркало. На тебе форма и знаки различия твоего подразделения. И хватит искать звезды в полуденном небе.

   Вечером все той же насыщенной и богатой на события пятницы Дейвин решил поделиться с Полиной своими наблюдениями относительно Алисы. Описав поведение девушки со всеми подробностями, он задал озадачивающий его вопрос:

   - И Полина, я ее не понимаю. Она одновременно не хочет и хочет внимания князя. Может быть, ты знаешь, что это с ней происходит и почему?

   Первые три фразы, просившиеся на язык, Полина проглотила. В них были и зависимое поведение, и нарциссическая позиция, и истерические проявления, и еще ряд не менее грустных для Алисы определений. Но граф хотел понятной ему конкретики, так что для профессиональной ругани было не время и не место.

   - Дейвин, это всего лишь ревность. Алиса считает, что недостаточно хороша для того, чтобы ей уделяли внимание. У нее одновременно две беды: она слишком хочет внимания и поддержки и слишком мало верит в то, что может их получить, что имеет право на то и на другое.

   - Но Полина, это же бессмысленно! Во-первых, у нее это и так есть, во-вторых, можно же просто попросить. И тогда все будет ясно - да или нет. И можно не мучиться.

   - Ей это не поможет, Дейвин. Она заранее знает, что нет, даже если да.