Между честью и истиной

   Некоторое время они потратили на разговоры про вкус чая, цвет стен и прочие детали и подробности, в которых Полина предположила попытку саалан сориентироваться в ее восприятии. Потом она заметила, что шутки и веселье, царящие за столом, как-то не похожи на рабочую атмосферу.

   - Подождите, - сказала она. - Как это все относится к вашему рабочему процессу?

   - Я просто хотел сделать тебе удобнее, - сказал Мэнлиг, рыжеватый блондин с веснушками на носу и на руках. - Тебе предстоит припомнить день твоего ареста очень подробно.

   - Мне кажется, что так это будет довольно долго, - сказала Полина. - Позвольте, я сама сделаю себе удобно.

   Кулейн насторожился после этих слов и приготовился к сюрпризам, посмотрев на вдруг подобравшуюся, как перед прыжком, Хайшен. Вновь сосредоточившись на сознании допрашиваемой, он отметил, что она подняла голову и смотрит в потолок, дыша слегка замедленно, и полностью открыта, до самого дна души, как будто находится вообще одна в этой комнате и погружена в свои мысли. А перед ее глазами утренний тускловатый серый свет какого-то дня, давно прошедшего для нее, и в этом свете незамысловатым узором плетется песенка с очень простыми словами. "Не сойдутся никогда зимы долгие и лета, у них разные привычки и совсем несхожий вид, не случайны на земле две дороги, та и эта..." Затем Кулейн вдруг увидел, - как нечто, происходящее с ним и прямо теперь, - пол, вымощенный белесовато-розовой плиткой, падающий на него коммуникатор, у которого отлетает крышка и выпадает какая-то часть конструкции, и раскрытую женскую ладонь перед своими глазами. Он вздрогнул, увидев эту же ладонь, держащуюся за край стола напротив.

   - Простите, мистрис, я не успел за вами. Давайте вернемся на несколько минут назад.

   Она кивнула, не глядя на него. Кулейн тихо сказал аналитику Таллену:

   - Начинай.

   - Мистрис, какой день ты сейчас вспоминаешь? - послушно включился Таллен.

   - Тот, о котором вы спрашивали, - сказала Полина, глядя в потолок.

   Мэнлиг написал на доске то, что она подумала, но не сказала.

   День моего ареста. День, когда меня пришли забрать, чтобы убить.

   Помолчав, она назвала дату:

   - Второе апреля этого года.

   Таллен заносил записи с доски в журнал вместе с ответами Полины.

   - Чего ты так боялась в это утро? - спросил Таллен.

   - Того, что и случилось, - ответила Полина.

   Предать друзей. Не выдержать давления. Потерять контроль, - записал Мэнлиг.

   - Обыска и допроса, - договорила она.

   - Ты понимаешь, что мы слышим все, что ты не произносишь? - уточнил Кулейн.

   Надеюсь, что слышите, а не додумываете, - Мэнлиг скрипел мелком по доске.

   - Я предполагаю, что это возможно, да, - согласилась Полина, косясь на доску, где были записаны все слова, которые она не произнесла.

   - Почему ты думала, что тебя убьют? - продолжил Таллен.

   Других вариантов для политических противников не бывает. Особенно если есть интерес к их имуществу, - записал менталист.

   - Потому что по нашим законам политическое сопротивление власти подавляется именно так, - ответила она.

   - Почему не иначе? - спросил Кулейн.

   Репрессии красного террора, без которого не выжила бы страна. Репрессии двадцатых годов, без которых не было возможности налаживать производство. Репрессии и партийные чистки тридцатых. СМЕРШ. Игры разведок пятидесятых годов. Игры разведок времен холодной войны, - записывая, Мэнлиг поморщился: ему было многовато информации и мало места на доске.

   Дейвин взял карандаши и начал чертить схему.

   - Потому что политический противник с деньгами или материальным благами в руках опаснее противника с оружием, - сказала Полина. - Исполнительной власти нельзя было оставить меня в живых. Наш рынок нужен был бюджету края.

   - Ты считала законным все, что с тобой происходило? - уточнил Кулейн.

   Десять часов допроса подряд с отказом в доступе к воде? Конечно, нет. Особенно на третий день и дальше, - написал Мэнлиг.

   Дейвин скрипнул зубами, надеясь, что не слишком мешает отряду работать. Хайшен неодобрительно покосилась на него.

   - Это не было законно, - произнесла Полина. - Это было ожидаемо.

   - Почему ты согласилась с этим? - спросил Таллен, макая перо в чернила.

   Германия тридцатых, Италия и Испания... Япония времен Второй мировой... Греко-турецкий конфликт на Кипре... Боснийская и Косовская войны, - написал менталист.

   - Это... - сказала Полина вслух и задумалась.