Между честью и истиной

   Выбор под давлением общества не может быть свободным? А что, где-то вообще бывает общество без давления и определения границ дозволенного? Разве что в Созвездии, но Саэхен по другую сторону звезд. Да и сам текст авторки, ратующей за осведомленность и свободу выбора, по ходу, и есть то самое социальное давление. И цель его - заставить замолчать тех, кто имеет силы выбирать между миской с баландой и свободой, понимая, что последствия решения будут оплачены потом и кровью. Тех, кто не стесняется громко говорить об этом своем выборе и спрашивать, где был лично ты, когда саалан разрушали нашу историческую память. В восемнадцатом году мы все выбирали вслепую, и те, кто не плыл по течению, прекрасно понимали, чем и за что они платят.

   А этот текст, добытый Аликой из недр сети, - уж не знаю, зачем он был написан, - стал аргументированной защитой коллаборационистов от результатов их выборов. Под ее репликой он выглядел стройным ответом на любую попытку ткнуть "потекших" носом в то, чем заплатил город за их мнимую нейтральность: в расстрелянных коллекционеров и историков, в судьбы покинувших край по своей воле и в жизнь ученых, узнавших, что им нет места на родине, при въезде в край с научной конференции в Московии. Да и в крае, так-то, вариантов было не до фига. Выбор между смертью от рук террористов и гибелью в зубах оборотней - и расстрелом, кстати - по этой логике фиктивный, и значит, выбора нет. И тогда можно заявить, что у тех, кто этот выбор все равно делал, были дополнительные особые возможности, и следовательно, с них, выбравших, требовать можно, а с бедных заек, ничего не выбиравших, и спрашивать нечего. Но дополнительных возможностей никаких не было. Была храбрость отчаяния, знание, что терять больше нечего, и чувство, что если сидеть сложа руки дальше, можно ведь и досидеться. И выбирали в тех условиях из плохого, очень плохого и полного треша.

   Текст, который Алика вытащила, был написан еще до аварии и вообще не здесь, так что товарищи с такой позицией были всегда и есть всюду. И если спросить их прямо, они всегда заявят, что свободы им было недостаточно, направления оказались навязанными, знали они мало и плохо и нечего тут приосаниваться, кичась своими дальновидностью и широким кругозором. И впишут всем, кто не испугался сделать выбор, блага и возможности, которые якобы позволили это сделать. А потом пойдут делать то же, что и делали до этого: ныть об отсутствии возможности выбора, находясь в относительной безопасности - по сравнению с теми, кого Алика вот так походя оплевала. Ведь в меню одни макароны социального давления и кетчуп недостаточной информированности, и значит, никакой ответственности за принятые решения нет и быть не может. Да и о результатах говорить не приходится, откуда бы им взяться, если никто ничего не выбирал, все действовали под давлением обстоятельств.

   Я посмотрела в небо. Решения там не нарисовалось. Мелькнула шальная мысль завести аккаунт снова, назвать его "я вернулась" и пойти шуровать по сети. И не спрашивать Дейвина. Меня остановил вопрос о содержании блога. Постить в соцсетях фото с Охоты нам запретили под угрозой отстранения еще в прошлом сезоне. И рекомендовали вообще не сильно распространяться в сети где, что, сколько и какой ценой. А одними политическими прениями интерес к странице не удержать. И я задумалась на целых три дня.

   Димитри в это время был занят вещами очень далекими как от простых радостей земли, так и от философских рассуждений о свободе выбора. Он обсуждал с досточтимыми дела давно прошедших лет. Не то чтобы ему было приятно это делать, но он помнил, как удачно закрылись некоторые вопросы, не дававшие ему покоя многие годы, после всего лишь одного разговора, и решил продолжить. Несколько конфиденций с Айдишем они готовились к этому разговору, и вот, настало время выяснить, что же из его детской жизни и юности стало причиной неверных или слишком дорого обошедшихся поступков.

   Начался разговор с обсуждения очень давней истории, которую князь не любил вспоминать примерно настолько же сильно, как и историю своего отъезда из столицы. Точнее, сперва все было довольно невинно. Айдиш решил разобрать в деталях эпизод с появлением старшего сына графини да Гридах у досточтимого местного храма и задал грустные вопросы, ответов на которые маленький Ди не мог знать, а вот князь Кэл-Аларский не мог не видеть в этой истории очевидного. Задавал вопросы Айдиш, а Хайшен, с разрешения их обоих, присутствовала безмолвно.

   - Итак, Димитри, ты пришел к досточтимому и домой уже не вернулся, так?

   - Да, Айдиш. Так и было.

   - Хорошо. Ты взрослый человек с большим опытом управления, что думаешь теперь об этой истории?

   - А что я могу думать? - Димитри пожал плечами и чуть наклонился вперед в кресле. - Что меня решили не возвращать домой, а сразу отвезти в интернат и известить об этом семью по результатам. Силу моего Дара досточтимый видел, решение было очевидным - интернат в Исюрмере.