Между долгом и честью (СИ)

— Бесспорно. Причем мага в помещении не было. Грегора защищает амулет на его шее, а значит, его придворный маг куда сильнее меня. Может, даже так же силен, как Рикас.

— Это невозможно. Грегор ненавидит магию. — Злость ушла совершенно, а вот любопытство снова разыгралось. Все-таки Андриэль мог рассказать много интересных вещей. — Он считает, что маг виновен в смерти его матери. Сперва отец, а потом и сам Грегор истребляли магов. Магия в Анталии под запретом.

— Это лишь значит, что ваш Грегор редкостный лицемер и не более того. К тому же ты же понимаешь, что он не первый, кто устраивал гонения магов? Слишком многое от обычных людей скрывают. Вырождение магов началось очень давно, но об этом я тебе расскажу как-нибудь при более приятных обстоятельствах. Например, за бутылкой хорошего вина в замке моего брата.

— То есть ты думаешь, что мы хоть куда-то отправимся с тобой после того, что я узнал? Ты обманул нас, использовал. Ты… Ты…

Джеймс понял, что ярость и гнев возвращаются. Желание врезать Андриэлю возросло в несколько раз, поэтому он просто схватил того за руку и потащил в сторону Элайджи. Вместе они точно придумают, что делать. Может, разыграть спектакль, что Андриэль сбежал сам, а они лишь вернут его обратно Грегору. Правда, от этой мысли Джеймс отказался сразу. Ему хотелось разбить Андриэлю лицо, вывалить на него всю злость, ярость и обиду. В конце концов, он слушал его, как завороженный. Он поверил ему, был очарован, а тот обманывал и вертел Джеймсом, как вздумается. Но, несмотря на это, отдавать Андриэля обратно Грегору Джеймс не хотел однозначно.

* * *

Элайджа выслушал друга с абсолютно нечитаемым выражением лица, хотя внутренне успел выругаться несколько десятков раз. Он же чувствовал, что собирается свершить глупость. Понимал, что план не обдуман, а порыв для него очень странный. Нет, он и раньше жалел пареньков, принудительно приведенных к Грегору. Он видел, в каких условиях те живут, видел их потухший и безжизненный взгляд. Он не раз оказывался свидетелем приступов ярости Грегора, как-то тот почти забил одного до смерти. Элайджа тогда не пошевелился и ненавидел себя за это очень долго. Ненавидел за то, что ставил долг перед короной выше рыцарской чести, выше заповеди «защищать того, кто слабее». Гонения на магов, жестокие казни, приступы ярости… Нет, конечно, говоря о Грегоре, как о плохом короле, Элайджа преувеличивал. Жестоком, порой самодуре, не всегда умеющем расставить приоритеты — да. Но заслуги у Грегора тоже были. Он умел прислушиваться к советникам, облегчил жизнь бедняков, ловко сгладил конфликт со знатью, стоило той возмутиться, что у них забрали часть их владений и отдали обедневшим земледельцам. Но Элайджа старательно игнорировал плюсы Грегора, потому что править мудро можно и без излишней жестокости.

— Я всего лишь подтолкнул тебя к тому, чего хотел ты сам, — ответил Андриэль, — я увидел в тебе желание помочь и просто сделал его сильнее. Ты не можешь этого отрицать. Ты ненавидишь Грегора, хотя и сам понимаешь, что он не так уж и плох, но чересчур тщеславен и сгубит Анталию в стремлении править всем миром. Ты хотел мне помочь!

— Хотел, — тихо сказал Элайджа, — и ты прав, что я не решился, если бы не твои магические штучки. В любом случае, пути назад у нас уже нет.

— Мы могли бы… — начал Джеймс и тут же осекся.

Элайджа догадался и сам, что Джеймс не хочет предложить повернуть назад. Он всегда мог угадать, о чем думает Джеймс. Друг мог скрыть эмоции ото всех, кроме него. Для Элайджи он оставался открытой книгой. Сейчас повернуть назад означало сдаться, пойти вперед — значит сделать шаг в неизвестность. Довериться тому, кто их один раз уже обманул.

— Я умею быть благодарным, и Рикас тоже, — произнес Андриэль, — у меня не было выбора. Я слишком слаб, чтобы выбраться. Это же ваш долг защищать слабых.

— Что-то твоя самоуверенность быстро испарилась, — усмехнулся Джеймс.

— Я признаю, когда мне нужна помощь, хотя порой переигрываю и веду себя слишком нагло, но тебе же это нравится.

Джеймс закатил глаза и перевел взгляд на Элайджу. Тот понимал, что друг ожидает его решения. Как понимал и то, что, по сути, Джеймс свое уже принял.

— Здесь недалеко есть ведьма, — произнес Андриэль, — Рикас оставил ей магический предмет, чтобы она могла наколдовать портал к его замку в любой момент. Я хотел вам сказать, когда нужно будет выдвигаться вперед. Я могу показать ей свои воспоминания — она поймет, что я его брат, и поможет нам.

— И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили? После всей лжи и игр с сознанием? — возмутился Джеймс.

— У нас нет выбора, — вмешался Элайджа. — Джеймс, будешь спать с ним под одним одеялом, но сперва перекусим. Я дежурю первым, потом ты. Ему я не доверяю, да и пусть восстанавливается.

Элайджа развернулся и пошел в сторону походной сумки, собираясь достать хлеб, мясо и воду. Силы им еще понадобятся.

* * *