Между двух гроз

Видите вон тех людей на противоположной стороне улицы? Впрочем, вы их, как и меня, видеть не можете. Так вот, они меня тогда вытащили из озера, одели, обогрели. Не верите? Лучше не верьте всем этим фильмам, всем этим книжкам, умным людишкам в телевизоре, которые утверждают, что души мёртвых бродят где-то среди живых. Мы и есть живые. Пока нас что-то связывает с вами, пока мы чего-то хотим, или вы нас храните в своей памяти, радостных или горестных воспоминаниях, и никак не можете отпустить.

Вот так и странствуют где-то вокруг озера те, кого когда-то в деревне неподалеку порубили — странствуют и ждут, что что-то изменится. Но не изменится. Они пытались что-то изменить, но ничего не получилось. Потом смирились, но всё равно существуют и надеются. Так, по крайней мере, кажется мне. Надеюсь, меня такая судьба не постигнет. Хотя мои родители до сих пор верят, что я жив. Ну, в привычном смысле жив.

Три дня прошло. Хотя у нас тут нет дней. Нет времени — оно остановилось, замерло. И мы тоже остановились, замерли. Это всё рассказали мне они. Ну да, я и сам не во всё верю, и что? Может, я вам нарочно рассказываю эти все байки, чтобы запутать окончательно и бесповоротно. Как смешно столкнуться с чем-то неизвестным, да? Но это мне смешно — вам же пока смеяться нечему.

А, ну вот он идет, извините, времени у меня нет с вами болтать — у меня важное дело… Я кое-кого вижу.

— Привет, Олег, как дела? Как вчера добрался до дома под дождем? Не простудился?

— Нет, как видишь. Ты уже знаешь, как меня зовут. Зараза. Надо было тебя замочить, как следует, мозги тебе выпустить.

— Ты уже не пугаешься, когда слышишь мой шёпот?

— А чего пугаться? И так иду и с тобой разговариваю. Блин, ты представляешь, как это выглядит со стороны?

— Олег, да мне насрать, как это выглядит со стороны — я же тебе говорил, что не оставлю тебя в покое, пока ты…

— Пока что я? Говори уже, раз начал — смотри, люди на нас, то есть на меня, оглядываются.

— Пока ты не признаешься, пока не понесёшь наказание, пока всё это не закончится. Ты меня убил — тебе отвечать. Мстить тебе было бы слишком просто.

— Ты представляешь, на сколько меня упекут? Столько такая мразь, как ты, не стоит, — интересно, Олег пристально посмотрел на какую-то женщину, которая рот открыла от удивления. Видимо, живёт здесь, знает его и думает, что он обнюханный по двору шатается и сам с собой разговаривает.

— Да, тётка, он нюхал клей… Беееее!

— Очень смешно!

— Ага. Знаешь, теперь ты мне не можешь ничего сделать. Не можешь меня убить. Теперь я в лицо тебе могу сказать, какое ты ничтожество. Что ты можешь сделать? Что можешь ответить? И представь, что каждую ночь, каждый день ты будешь слышать и видеть меня. Каждый день, слышишь? Слышишь… 

VII

Олег вновь проснулся в поту. Мучительно болела шея. На кухне привычно свистел чайник, собака весело лаяла. Наступал новый день. Хотя время остановилось и для Олега — было что-то до тех событий на озере, а всё, что случилось после, сливалось в одну большую безумную медленную песню, с едва различимыми словами, без куплетов, припевов и всех других привычных атрибутов.

— Что же так болит голова? — Олег бормотал себе под нос, на ходу натягивая штаны. Он схватил футболку, висевшую на спинке стула, и направился к двери.

— Ты куда? — мать кричала ему вслед, — Позавтракай, зачем ты так? Что с тобой, в конце концов, случилось? Имею я право знать или нет? Олежа! С собакой погуляешь?

— Если меня будут искать из автосервиса — скажи, что меня нет, — сказал Олег и хлопнул дверью.

Отделение милиции было в соседнем дворе. Небольшое здание, вокруг которого стояли машины, разбитое крыльцо, российский флаг над входом. Олег остановился в замешательстве.

— Ну что же ты стоишь? Чего испугался? — Олег поймал себя на мысли, что говорит сам с собой, что никто ему не шепчет, и, тем не менее, он не хочет идти, а что-то тянет вперед.

Как часто мы делаем не то, что задумали, не то, что нам подсказывает наша внутренняя расчётливость. Как часто мы раскаиваемся в самих себе, и не только в своих поступках, но и в своих прежних мыслях. «Ну, вот если бы я догадался об этом раньше», — так часто мы себе говорим, когда уже дело сделано, решение принято и самое время задуматься о результатах содеянного. О, нет, та самая холодная расчётливость здесь не работает!

Как нам порой хочется вернуть всё назад и что-то изменить, сделать другой ход, повернуть в совершенно иную сторону! Но, в отличие от шашек или шахмат, где отыграться удастся в следующей партии, наша партия — жизнь — даёт нам исключительно одну попытку. И сколько бы у нас ни было сил, желания, если хотите — даже денег, но одна попытка есть она попытка.

— Одна попытка, — Олег сказал это сам себе и облокотился на перила крыльца отделения милиции. Перила зашатались, что-то внизу заскрипело.

— Эй, что делаешь здесь? — поднимаясь по крыльцу, бросил Олегу участковый, тот самый, что не раз гонял его с друзьями со скамеек и тот, самый, что показывал фотографию.

— Я к Вам, — Олег не знал, с чего начать.