Между двух миров (СИ)

Ты не отвечаешь и он начинает ощупывать твои карманы.

— Ларс, ну не будь пфасой, я же тебе помог, помоги и ты мне, — шепчет без пяти минут покойник. — Мне очень надо.

— А чем помог? — спрашиваешь ты и морщишься от отвращения и запаха.

Он злится и больно дергает тебя за руку, потом стонет, отпускает твою руку, сползает вниз, обхватывает твои колени, и как ребенок, упирается лбом. Он почти плачет. В таком состоянии он непредсказуем и ты боишься делать резкие движения. Он может впасть в неконтролируемую ярость и броситься на тебя с кулаками. Ты наклоняешься, пытаешься разжать его руки, и говоришь:

— Отпусти, у меня тут друзья, я сейчас у них попрошу. Хорошо?

Он поднимает заплаканное лицо и озирается в панике.

— Какие друзья? После того, как ты обманула Рафа у тебя не может быть друзей, какой дурак с тобой свяжется кроме меня!

Он отпускает тебя, чтобы подняться на ноги, ты шарахаешься в сторону, туда, где за столиком пять минут назад сидела Ольга, но ее там уже нет. Татуированный на месте, он пьет, а девчонка рядом с ним пересчитывает деньги. Сейчас она совсем не выглядит глупой дурочкой. Пока ты растерянно смотришь по сторонам, твой новый знакомый снова настигает тебя, хватает и тащит за собой вверх по лестнице. Ему мешает толпа веселящихся подростков, выпускающая клубы дыма и толкающих друг друга, их глаза затянуты пеленой арруто и просить их о помощи бесполезно. Ты надеешься на охранника на выходе, но не сильно, чаще всего, пока нет крови, они не вмешиваются, да и ты не выглядишь, как девушки из эскорта, с этим бледным лицом, синяками и грязными, серыми волосами ты сама напоминаешь наркоманку в поисках дозы, кому надо за тебя заступаться?

Он тащит тебя в туалет. В женский.

Заталкивает внутрь и запирает дверь на щеколду. Две кабины, одна раковина. Ничего похожего на оружие. Физически ты не можешь с ним справиться, хоть он и тощий наркоман, у тебя почти нет сил, после нескольких недель в коме мышцы этого тела атрофировались и ты с трудом стоишь на ногах. Твоя прогулка от больницы забрала все оставшиеся ресурсы. Ты сжимаешь кулак. Татуировка на руке пропитана сеоридом, ты можешь использовать его, но тогда, возможно, это будет твой последний йондаль в этой жизни. Стоит ли таких жертв жалкий наркоман?

— У меня для тебя ничего нет, — говоришь ты и раскрываешь полы куртки. — Ты ведь уже искал!

— Ты вернулась, значит он простил тебя? Я слышал, ты сдохла где то в подворотне, а ты вот она, живая стоишь! Так простил значит? Он простил тебя? Ну же, говори!

Его глаза бегают, он кусает губы. Очки постоянно сползают на переносицу, он со злостью стягивает их и сжимает в руке. Дешевый пластик мнется, как бумага.

— Пфаса! — ругается он и начинает метаться вдоль кабинок.

Ты стоишь и стараешься не дышать.

Чтобы вытряхнуть сущность из человеческой оболочки достаточно одного удара.

В дверь начинают ломиться.

— Пфаса, пфаса, пфаса! — кричит он и бьет кулаком в дверь правой кабинки.

Память оболочки просачивается сквозь темноту, как вода сквозь песок и ты вдруг вспоминаешь, как его зовут.

— Гриер, — выдыхаешь ты его имя и он поворачивает голову. — Давай уйдем из туалета и поговорим в другом месте. Может я попробую уговорить Рафа…

Он подбегает к тебе и орет в лицо:

— Ты лжешь, лжешь, лжешь мне! Дрянь! Думаешь я не знаю! Да твою фотку в новостях показывали! Он тебе голову проломил, ты в коме лежала!

— А за что он мне голову проломил, ты знаешь? — это был опасный вопрос, но вся ситуация выглядела опасной.

В дверь опять стали стучаться, уже активнее. С той стороны раздавались пьяные, женские вопли.

— Так ты же не помнишь ни хрена! — вдруг звонко смеется Гриер и самодовольно ухмыляется. Его настроение вновь поменялось, он почувствовал себя хозяином положения. — Достанешь мне дозу и я тебе расскажу!

Он подходит к двери, поворачивает замок и добавляет:

— Кинешь меня и скажу Рафу, что видел тебя, второй раз он будет бить наверняка!

Он открывает дверь туалета и внутрь вваливается пьяная, женская компания с воплями, но видя тебя и Гриера они смеются и разбегаются по кабинкам. Вы выходите вместе в задымленный коридор.

— Вперед, ман тари, — говорит Гриер. Теперь он чувствует себя увереннее. — Я буду ждать тебя у выхода. И не надейся проскочить, другой двери тут нет.

Наверное ты в этот момент выглядишь очень жалко, потому что Гриер снова смеется и подталкивает тебя к входу в зал. Толпа вокруг ринга ликует, топает и кричит. Ты снова проталкиваешься к вип-залу, в этот раз идешь медленно. Если Ольга ушла, то надо придумать, как выбраться, а значит торопиться некуда. Знает ли татуированный ее номер? Сможешь ли ты уговорить его позвонить ей? А может блондинку попросить? Этой Ольга наверняка оставила свой номер.

Ты добираешься до лестницы и с высоты пяти ступенек видишь крайний столик и сидящих за ним веселых, обкуренных подростков.

Ты обводишь взглядом вип зал и не находишь ни лысого в татуировках, ни блондинку, ни Ольгу. Все лица чужие. Ты смотришь еще раз и еще раз, шея болит вертеться, но здесь нет никого, кого можно было бы просить о помощи.

Ты сжимаешь кулак.