Между двух миров (СИ)

Ты лежишь на песке под ослепительной синевой неба и у тебя кружится голова, словно тебя только что вынули из центрифуги. Над песком поднимается раскаленный воздух, ты обжигаешь пальцы, когда касаешься его. Ты чувствуешь свое тело, но не чувствуешь боли в груди. У тебя снова манжеты и шипы. Ты снова видишь этот мир многослойным. Ты садишься, от яркого света перед глазами мельтешат цветные пятна. Кто-то помогает тебе подняться на ноги. Ты видишь лицо девушки, очень знакомое лицо. Нет, это не ошибка, перед тобой Лавия Амирас, а рядом с ней стоит Гриер. Ты часто моргаешь, сомневаясь в реальности происходящего, меняешь спектры, но никто не исчезает. Гриер пожимает плечами.

— А я откуда знаю, может так выглядит рай Единого? Только вот что я здесь делаю?

Ты наконец оглядываешься.

Песок. Мелкий, белый песок. Пустыня Арради. Чистилище. Хранилище для бесконечной памяти Творца. Это значит, что твоя сущность покинула оболочку, но не переместилась в тело Каролин Леер, а застряла на середине пути. Арради — это промежуточная станция между оболочкой и инкубатором. Своего рода распределительный центр. Ты здесь уже была, ты это помнишь, но очень смутно. Пустыня всегда сохраняется в памяти, как дурной сон и возвращаясь, невозможно до конца поверить в ее существование.

— Это не рай, — говоришь ты. — И не ад. К сожалению, все намного хуже, это кладбище осколков личности и выброшенных воспоминаний. Оборотная сторона забвения.

— Вокруг один песок! — говорит недовольным тоном Гриер. — Тут есть город какой-нибудь? Демонический? Ты ведь демон?

— Тут нет городов, — отвечаешь ты. — Это зал ожидания на вокзале или изолятор временного содержания.

Ты делаешь пару шагов и ноги увязают в мелком песке, у тебя нет тела, нет мышц, нет крови в венах, но идти тяжело, потому что ты помнишь, как это — идти по песку. Если избавиться от памяти, то здесь можно даже научиться летать, как птица. Здесь возможно все. Все, кроме жизни.

Ты смотришь в лицо Лавии, лицо, которое совсем недавно было твоим и видишь ее страдание. Она обхватывает себя за плечи и ищет глазами за что бы зацепиться, но горизонт лишь растекается горячей дымкой и дрожит. Пустыня Арради выглядит безжизненно и безжалостно, ветер играет песком, подбрасывая его вверх и закручивая в водовороты. Все вы одеты так же как при жизни. На Гриере грязная рваная рубашка с оторванными рукавами и штаны, на ногах шлепанцы. Он топчется на месте, поднимая то одну ногу, то другую, песок горячий. Лавия в узких брюках, блузке и плаще, хотя его на тебе не было в момент развоплощения, твоя память услужливо добавляет эту деталь. Если одежда все та же, значит все это время Лавия была в своей оболочке, была в ней вместе с тобой.

Ты щуришься. Ты помнишь опухоль и татуировку и можешь рассмотреть ее под внешними энергетическими слоями даже сейчас. Ты совершенно точно ошиблась, когда решила, что ее сущность покинула тело. А что если во всех остальных случаях, ты тоже ошиблась? Если печати на девушках предполагали иную цель, тогда изменится и мотив, а это очень важно.

— А наркота тут есть? — спрашивает Гриер и облизывает губы, его начинает мучать привычная жажда.

— Нет, добро пожаловать в персональный ад, Гриер, тут нет наркотиков, но ломка твоя никуда не денется, хуже всего, она тебя не убьет, теперь она с тобой бесконечно. Это ведь был твой выбор.

Гриер стонет и подпрыгивает на месте.

— Когда мы уже куда-нибудь пойдем? — спрашивает он. — Ноги уже горят от этого песка!

— Он здесь везде такой, идти некуда, — отвечаешь ты и поднимаешь глаза вверх. Ни единого темного пятнышка. Ни облаков, ни складок. Идеальное. Такое когда то было на земле. Ты опускаешь глаза, они слезятся и не понятно от яркого света или от тоски, которая поднимается откуда-то из глубин колодца, коллективного разума, общего Древа с его глубокими корнями, уходящими в далекое космическое все. Ты его чувствуешь — далекий свет звезд, погасших звезд. Целый мир, сохраненный в памяти, памяти человека, и отраженный в искусственное сознание. Даже самый совершенный ИИ, не мог похвастаться таким диапазоном, на фоне человеческого восприятия, он казался лишь бледной имитацией.

— Лавия, расскажите мне, что с вами случилось, — просишь ты. — Ваше тело нашли в переулке, в вашей груди была опухоль, а на ней печать… Вы знаете, как она там оказалась?

— Пфаса! Серьезно? — кричит Гриер. — Ты вот сейчас без этого никак не обойдешься? Может будем искать выход? Ну не стоять же нам тут вечность!

Лицо Лавии дергается, ты видишь страх, Грер кричит и пугает ее. Ты делаешь два шага и нависаешь над ним, он почти на целую голову ниже тебя. Шипы напрягаются, но манжеты обхватывают запястья очень туго.

Гриер пугается, чуть приседает от страха и натянуто улыбается.

— Я просто не в себе, мне знаешь ли, обосраться как страшно! Я думал, ну, нет тут ничего!

Ты думаешь, что Гриер похож на маленького трясущегося грызуна, у него выпирает челюсть и глаза бегают.

— Молчишь, пока не спрошу, — тихо говоришь ты и поворачиваешься к Лавии. Та застыла, отбрасывая тень под ноги, как стрелку часов и стоит.