Между двух огней

Ну а дальше я все организовал. Позже мне Наташа скажет, что такого классного сумасшедшего дома она никогда не видела. А я нанял балетного педика-режиссера. Он заставил моделей ходить. Построил подиум для представления. Договорился с неграми из Ротонды, чтоб они играли. И заказал цветные каталоги. Вешать номерки на моделей счел не камильфо.

Отдельно поработал с прессой. В ресторан, где мы встречались с Ротшильдом, Гастон Ожье настойчиво пригласил пять редакторов. И усадил их за круглый стол. Потом в помещение вошел я. Положил перед каждым из присутствующих по пачке франков. Потом сел за стол и положил на стол свой наган.

— Если вы, суки, допустите хоть одно плохое слово о модном показе Дома Скиапарелли, я лично отрежу и заставлю вас съесть свои яйца. Отзывы должны быть как минимум восторженными. Гениальность модельеров — всячески подчеркивать. Можете идти.

Неожиданно для меня они засмеялись. Я даже слегка растерялся. Редактор Суар, удыбаясь, мне сказал:

— Вы упоительны, Кольцов. Хотя бы потому, что предложили не просто деньги, а приличные деньги. Обычно нам показывают только пистолет. Не волнуйтесь. Мы и так любим Эльзу и Наташу.

Расстались довольные друг другом.

За три дня до мероприятия закрыл магазин, вывесив огромный плакат — «Подготовка к Осеннему Показу». Построили подиум. И отрепетировали. Эльза и Наташа разве что не пищали от восторга. В прессе поползли слухи о том, что готовится нечто грандиозное. По моим прикидкам, желающих попасть на событие было раз в сто больше чем приглашенных.

Строго говоря это был обычный показ для конца века. Но форма подачи, и вообще оформление, которое делал художник Белов с Монмартра. Декорации изображали площадь Тартр. И это тоже всех удивило. Мы с Наташей шли последними. Взявшись за руки продемонстрировали публике её белые штаны. Вызвав просто шквал аплодисментов. Потом вышли Эльза с Наташей и сорвали долго незатихающую овацию.

А на фуршете меня прижали к стенке. Я стоял и трепался с Мисей Серт. Мне было искренне интересно с ней разговаривать. Но тут меня подхватили под руки с двух сторон, и уволокли в угол.

— Кольцов! — сказал барон Мейдель — нам надо поговорить.

— Да, Ваня, — добавил Савва, — давай, бля, объяснись.

— Это вы о чем?

— Для начала, Кольцов, — сказал Яков, — я назову одно имя. Мари Стери.

— Кто это?

— Сибил мне сказала, что она три раза провела ночь с тобой, когда ты впервые был у меня в замке.

— И что? Я их там, в темноте не различал. Что подкладывали, то и ночевало.

— Ты, Ваня, нихера не понимаешь. — вступил Савва — как ты думаешь, что скажет княжна Вяземская, когда узнает, что в Жуаньи у тебя постоянная любовница?

— Ничего. Она знает про эту официантку.

— Вот тут у тебя, Кольцов, проблема. Потому что мадемуазель Стери, не официантка. А другая женщина.

— И что же вы хотите от меня, барон?

— А чем это ты занимаешься в институте Пастера?

— Знаете, господа, я не договорил с мадемуазель Серт, прошу извинить.

— Стоять! Быстро колись. Или я пойду к Наташе.

— А госпожа Иваницкая в курсе, почему вам лучше не бывать в Судане, барон? Работает ли еще ваша горничная в парижской квартире?

— Неплохо, Кольцов. Но Ольга знает про меня даже то, о чем ты не подозреваешь!

— Не может быть! Яков, не расстраивайся, ну нравятся тебе мужчины. Ну бывает.

— Не увиливай Ваня. Не нужно.

— Сожалею, господа. Я забыл сказать одну крайне важную вещь Эльзе.

— Стери, Кольцов. Мари. Начинай говорить.

Ну а что? Рассказал. Жалко что ли?

— Никитич, ну а хуле за секреты-то?

— Понимаете, ребята. Я технологией не только торговать буду. Я задаром её в Россию передам.

Их реакция меня поразила.

— И только? — спросил Яков.

— И правильно! — сказал Савва. — а то там, у комиссаров, народ мрет как мухи. Все получше людям будет.

— Значит так, Кольцов. Мы с Саввой Игнатовичем вступаем в твою компанию равноправными участниками. И только попробуй возражать.

— Ладно. Но я тогда Ольге расскажу про Бомако. Могу конечно слегка смягчить. И рассказать историю несчастной любви. Где возлюбленная пала от выстрела ревнивца мужа.

— Ты позвони завтра мэтру Планелю. Не забудь.

— Интересно, а почему он ничего не боится Савва? Ты не знаешь?

Как бы то ни было, далеко заполночь мы с Наташей поздравили Эльзу с грандиозным успехом, и отбыли домой.

На следующее утро Наташа осталась дрыхнуть, а я поехал в институт Пастера. Выписать чек. То есть меня пригласили на совещание, но я уже не заблуждался. Так и оказалось. Сидя за столом совещаний у мсье Герена, я представил, как сладко спит Наташа, и по-быстрому свернул разговор. Выписал чек, и вышел к своему авто. А потом вдруг все исчезло.

Меня вырвало. Сознание возвращалось медленно и толчками. Через головную боль. Я не могу пошевелиться и меня тошнит. Открыл глаза.

Я лежу на бетонном полу. В луже собственной блевотины. Руки у меня связаны спереди. Зверски болит голова. Вокруг какая-то старая мебель, бутылки, хлам. Ноги свободны. Хм. Что мы имеем?