Между двумя ударами сердца (СИ)

- Я позвоню тебе, - пообещал Данзо, - если ты готов заново пройти стажировку. Ты слишком долго был отдалён от нас.

- Да, Данзо-сан.

- И ты ничего не хочешь спросить?

- Хочу.

- Так спрашивай.

Если Итачи спросит сейчас, это будет непоправимой ошибкой. Достаточно того, что он и помимо Итачи везде ищет шпионов. Узнать можно и со временем. Тайна девятихвостого никуда не убежит. Более того, Итачи обязательно выяснит всё сам, найдёт истоки, даже если придётся перекопать все библиотеки города. А потом останется просто вызвать Узумаки Кушину на откровенность. Она не станет лгать. Даже зная, что Итачи работает на правительство, которое, по её мнению, поспособствовало исчезновению тела её сына, она не станет судить по его окружению, а возьмёт в расчёт многолетнее знакомство.

Итачи не спросил. Откланялся и теперь сидел в машине, думал, стоило ли пристегнуться. Вспоминал свой последний разговор с Наруто. Тогда он точно так же думал, что ремень мог спасти ему жизнь. Уловка производителей, чтобы внушить людям мысль о всесторонней безопасности. Подумал ли Наруто в момент столкновения о ремне? Пожалел ли он хоть на долю секунды, что не послушался Итачи? В критических ситуациях разум – штука непредсказуемая. Чтобы заставить его не следовать эмоциональным порывам, надо было много тренироваться, доводить до автоматизма. Это одна из самых тяжёлых тренировок, которые только мог пройти шиноби. Если они могли переступить этот рубеж, они могли и попасть в АНБУ.

Зазвонил телефон. Итачи не стал пристёгиваться, просто тронул машину с места и поехал по боковой улице.

- Здравствуй, пап. Я уже еду домой. Как идёт подготовка к похоронной церемонии?

- Мне доложили, что ты в зал совета наведался, - вместо ответа сообщил строгий отец.

- Уже доложили? Быстрые у тебя каналы оповещения.

- Зачем ты туда ездил?

- Мне надо, пап.

- Тебе? Или кому-то из них?

- Откуда столько неприязни? – Итачи чуть опешил. – Пап, только не говори, что ты придерживаешься строго противоположной стороны.

- Ты уже давно сам отвечаешь за свои поступки, Итачи, но позволь мне дать один совет.

Фугаку редко давал советы. Обычно его манера советовать обращалась в наставления. Совет же – право добровольно решать, нужно ли тебе это.

Итачи промолчал. И тогда Фугаку продолжил:

- Я был горд, когда тебя приглашали в основную структуру Конохи. Я бы гордился тобой, если бы ты отдалился от семьи в пользу своему служению. Но я никогда не хотел, чтобы это однажды постигло хоть кого-нибудь из клана Учиха. Попадая в АНБУ, ты лишаешься не только свободы действий, но и права выбора. Тебе кажется, что ты решаешь сам, но это решают они, маскируя свои приказы в призыв к патриотизму.

- Я знаю, пап, - выдохнул Итачи. Он даже наушник не подключил. Вспоминал Наруто даже сейчас, разговаривая с отцом на тему дальнейшей своей судьбы. Наруто, уезжая, разрушил не только часть двора и холла, но и частичку жизни Итачи.

- И всё равно хочешь поступить по-своему?

- Это не опрометчивое решение под воздействием эмоций, - пояснил Итачи, но умолчал, что Наруто свою лепту всё же внёс. Не под воздействием эмоций, но под влиянием обстоятельств.

- Во время стажировки ты ещё можешь уйти, - напомнил Фугаку.

- Я запомню.

- И… Итачи, я всё равно горжусь тобой. Если ты уйдёшь к ним, ты обязательно станешь кем-то. Ты всегда находил возможность пробиться наверх.

- Спасибо, пап. Я, правда, ценю твоё участие. И твоё желание мне далеко не безразлично.

- Это не желание, я же говорил.

- Помню, пап – совет.

Потом они долго молчали. Итачи первым прервал связь. Наверно, Фугаку рассчитывал на немедленную сговорчивость старшего сына. Но сговорчивость умерла в автокатастрофе вместе с той частичкой жизни Итачи, которую Наруто забрал с собой.

Итачи много слышал об Орочимару, изучал его деятельность, когда готовился ступить на военную службу в прошлом, и вспомнил о нём, когда оговорился Наруто. Орочимару – одна из тех тёмных лошадок, которая без труда выиграет кубок, если приз в конце заезда будет её удовлетворять. А до того момента она так и останется невзрачной лошадкой среднего класса.

Орочимару подъехал в тот момент, как Итачи остановился возле ворот в дом Узумаки. Они оба сидели за рулём своих машин и смотрели друг на друга. Как и ожидалось, у серой лошадки и сбруя не блещет алмазами. Обычное авто бизнес-класса цветом, каким окрашивали четверть всех автомобилей.

Орочимару не двигался. И Итачи стоял, не глушил мотора, не пытался выйти на улицу. Зато Орочимару, словно празднуя победу, выключил двигатель и улыбнулся. Показалось, будто улыбнулся. Даже не зная его лично, можно предположить, что этот тип что-то задумал. Судя по его улыбке, нечто тёмное, как и масть его лошадки.