Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век

В документах имя монарха стояло на первом месте, имя патриарха – на втором, однако настоящим государем был, конечно, Филарет. Иностранные послы предъявляли верительные грамоты обоим, на оба имени подавались и всевозможные прошения. Валишевский сравнивает эту ситуацию с положением тогдашней Франции, где при слабом Людовике XIII всеми делами заправлял Ришелье, но Филарет, если так можно выразиться, был гораздо больше кардинала: он правил не только по факту, но и по праву. К тому же отношения отца с сыном, кажется, не были омрачены никакими трениями.

Патриарх принимал решения сам, но обставлял это с надлежащей почтительностью. Можно получить представление о том, как это происходило, по сохранившейся переписке. Вот Филарет в 1619 году спрашивает у царя, как поступить с крымским посольством (цитирую в пересказе С. Соловьева): «О крымском, государь, деле, как вы, великий государь, укажете?» И тут же, в следующей фразе, подсказывает: «А мне, государь, кажется, чтоб крымским послам и гонцам сказать, что вы, великий государь, с братом своим, с государем их с царем, в дружбе и братстве стоишь крепко, посланника с поминками и с запросом посылаешь и их всех отпускаешь вскоре». Возражений от Михаила при этом не ожидается.

Даже во время отлучек отца, когда тот уезжал из столицы по своим патриаршим обязанностям, царь ничего не предпринимал без спроса, а всегда спрашивал мнение Филарета. Тот отвечал сослагательно: я бы сделал то-то и то-то – именно так сын и поступал. Эта своеобразная система всех устраивала и, в общем, неплохо работала.

Патриарх Филарет. Н. Тютрюмов

Масштаб личности у Филарета был совсем не тот, что у сына. Романов-старший обладал государственным умом, непреклонной волей, огромным жизненным опытом, умел вселять страх в бояр (а это было всегда полезно). Церковного и духовного в святейшем патриархе было немного. О нем пишут, что божественное писание он «разумел отчасти», зато был «не сребролюбив, всякими же царскими делами и ратными владел».

Одним из первых поступков нового правителя стал разгон ближнего круга царицы Марфы. Более толковых деятелей прежнего правительства вроде князя Черкасского и Федора Шереметева патриарх оставил, но Салтыковых подле себя терпеть не стал. Он велел расследовать скандальное дело несостоявшейся невесты Марии Хлоповой, и выяснилось, что Салтыковы не только оклеветали бедную девицу, но, кажется, сами же ее и опоили какой-то дрянью, вызвавшей расстройство желудка. Племянников Марфы с позором выслали из Москвы (при этом невесту Михаилу не вернули – у отца были расчеты на более престижную партию). Точно так же, только без шума, поступил правитель со всеми, кто мог представлять хоть какую-то опасность для власти. Бывший глава Первого ополчения князь Трубецкой поехал воеводствовать в далекий Тобольск, в ссылку отправился влиятельный князь Иван Куракин, избавился Филарет и от князя Ивана Голицына, брата своего товарища по польскому плену князя Василия.

При Филарете политика государства наконец приобретает черты стратегии.

Важнее всего было навести порядок в финансах, не разоряя и без того нищую страну бессистемными поборами.

Для этого Земский собор по указанию государей постановил провести перепись населения прежде всего в неразоренных войной областях; составить подробный перечень всех государственных доходов и расходов (то есть сформировать госбюджет); обеспечить землей и крестьянами дворян, чтобы они могли нести службу; устранить злоупотребления и коррупцию.

Эти меры дали некоторый результат. Казнокрадство стало менее наглым, финансовая нагрузка на регионы перераспределилась, понемногу возникала новая система государственного управления.

Возросшие доходы тратились прежде всего на возрождение национальной армии. Главным делом своей жизни патриарх-государь, кажется, считал возвращение утраченных русских земель – прежде всего Смоленска, под стенами которого Филарет когда-то проявил себя перед поляками «твердым адамантом». К чему привела попытка реванша, будет рассказано ниже.

Умер Филарет 1 октября 1633 г., оставив страну еще очень слабой и бедной, но все же несравненно более устроенной, чем в первые годы после Смуты.

Оставшись один, Михаил никаких больших начинаний не затевал. Новый глава церкви Иосааф был «к царю не дерзновенен» и в дела политические не вмешивался.

Однако к этому времени «третье» государство в основных своих чертах уже сформировалось, и суть его была такова, что оно вполне могло существовать даже при слабом самодержце.

Устройство «третьего» государства