Между идеологией и наукой

Конкретно социологи обнаружили в 1987 г., что советские люди в целом удовлетворены своим достатком и оплатой труда. Формально распределение мнений было таким: «Среднестатистический работник, попавший в выборку, на момент опроса получал 165 руб. на руки… Отличными назвали свои заработки всего 4% опрошенных работников, которые получают в среднем в месяц 217,5 руб… 30% работников оценили размеры вознаграждения за свой труд как “хорошие”. Среднеарифметическая сумма заработков в этой группе составил 191 руб… Удовлетворительную оценку размерам получаемых за свой труд сумм выставила самая многочисленная группа — 46% опрошенных, чей средний заработок составил 159,5 руб… Плохими назвали размеры своих заработков 15% опрошенных, которые получают в среднем 129,8 руб. в месяц» [73, с. 56].

Конечно, большинство людей считает, что следовало бы им зарплату прибавить. Но что замечательно — чем выше уровень зарплаты в категории работников, тем меньшую надбавку для себя они считали справедливой! Социологи приводят такую зависимость: «Работники, получающие менее 120 руб. в месяц, полагают, что им следовало бы платить за их труд на 50-60% больше. Те, кто получает на руки от 120 до 200 руб., оценивают свой труд чуть более чем на треть дороже. При заработках порядка 200-300 руб. устроило бы повышение зарплаты на четверть или чуть больше. Те, кто получает свыше 300 руб. в месяц, ценят свой труд всего на 15% дороже. Легко видеть, что внедрение в жизнь результатов такой “самоаттестации” привело бы к сокращению разрыва в уровне оплаты труда» [73, с. 57].

Это отсутствие невротической озабоченности уровнем дохода — ценное социальное достижение, оно говорило о спокойствии людей, о связности и устойчивости общества. Это именно то, что следовало бы считать человеческим потенциалом, который сам падал в руки реформаторам. И как же они его оценили? Вот толкование полученных результатов социологами:

«Идеология “социальной консолидации” на основе мнимой общности интересов дала свои плоды… Атмосфера благодушия, удовлетворенности достигнутым по сути дела означала торжество так называемой “психологии середняка”… В повседневной жизни, в неформальном общении употребляется расхожее выражение: “Все в норме”. “Нормальное состояние”, “нормальные отношения”, — так принято говорить о коллективе, семье, группах общения. В подобного рода нормативных представлениях содержатся оценочные показатели относительного равновесия, сбалансированности отношений, бесконфликтности. И наоборот, возникновение конфликтов, противоречий оценивается как нарушение равновесия, благополучия, т.е. как ненормальное состояние» [73, с. 55, 57].

Авторы книги без всяких разумных доводов объявляют спокойные, равновесные отношения членов благополучного общества «мнимой общностью интересов». Так жить нельзя! Надо нарушить «атмосферу благодушия» мирных жителей! И группа обществоведов (в их числе академик С.С. Шаталин) рассчитала в 1987 г. «значение оптимума материальной обеспеченности; его денежное выражение соответствует душевому доходу 220-235 руб. в месяц». Рассчитала — это, надо понимать, высосала из пальца, исходя из представлений узкого круга академиков и профессоров.

И заработала идеологическая машина реформаторов. Социологи пишут: «Таким образом, для большинства людей норматив разумности лежит значительно ниже теоретически выведенного оптимума» [73, с. 59].

«Исследователи» уверовали в чисто идеологический постулат, а потом под него подгоняют наблюдаемую реальность. Ни исторических условий, в которых вырабатывался «норматив разумности» массового сознания, ни реальных ограничений, в рамках которых здраво рассуждали в то время советские люди, социологи из АН СССР знать не знали и ведать не хотели. Они уверены в своей концепции, которой придали статус самостоятельной сущности: «Возможность значительной дифференциации в оплате в зависимости от трудового вклада приносится в жертву беспринципной, зато бесконфликтной уравниловке. Об этом свидетельствует также медленное, а местами драматическое внедрение индивидуальной и кооперативной трудовой деятельности, арендного подряда. Старые социальные нормы противятся утверждению новых норм. Идеологические меры к преодолению этих неблагоприятных тенденций видятся… в повышении престижа благ и услуг, способствующих всестороннему развитию личности» [73, с. 60].

Какая самонадеянность! Свои сомнительные доктрины они называют «теорией», а прошедшие длительный отбор в ходе реальной народной жизни культурные нормы — неглубокими и стихийными. С этими «теориями» СССР и потерпел катастрофу.