Между империализмом и революцией

Логика плоха, но цель ясна. II Интернационал хотел и хочет низвержения Советской власти. Он сделал в этом направлении все, что мог. Эту борьбу он вел вместе с капиталом под флагом демократии против диктатуры. Рабочие массы Европы сбили его с этой позиции, не позволив открыто бороться против Советской Республики. Теперь, из-за грузинского прикрытия, социал-демократия возобновила борьбу.

Трудящиеся массы всего мира сразу обнаружили стремление брать русскую революцию в целом, и в этом их революционный инстинкт совпал, не первый раз, с высшим теоретическим разумом, который учит, что революция, с ее героизмом и жестокостями, борьбой за личность и попранием личности, можно постигнуть только в материальной логике ее внутренних отношений, а не путем расценки отдельных ее частей и эпизодов по прейс-куранту права, морали или эстетики. Первый большой теоретический бой, который коммунизм дал в защиту революционного права диктатуры и ее методов, принес свои плоды. Социал-демократы окончательно распрощались с методами марксизма и даже с его фразеологией. Немецкие независимые, итальянские социалисты и им подобные, прижатые своими рабочими, «признали» диктатуру, чтоб тем ярче обнаружить свою неспособность за нее бороться. Коммунистические партии выросли и стали силой. Но в развитии пролетарской революции обнаружилась глубокая заминка. Ее смысл и значение достаточно полно выяснены третьим конгрессом Коммунистического Интернационала. Кристаллизация революционного сознания, в виде роста коммунистических партий, сопровождалась отливом стихийно-революционных настроений первого послевоенного периода. Буржуазное общественное мнение снова перешло в наступление. Главная его задача состояла в том, чтобы уничтожить или, по крайней мере, омрачить обаяние революции.

Началась грандиозная работа, в которой грубая и крикливая ложь принесла буржуазии гораздо меньше пользы, чем тщательно подобранные осколки правды. Через свою газетную разведку буржуазия подошла к революции с заднего двора. Знаете ли вы, что такое пролетарская республика? Это паровозы, страдающие одышкой, это тифозная вошь, это дочь знакомого почтенного адвоката в нетопленной квартире, это меньшевик в тюрьме, это нечищенные отхожие места. Вот что такое революция рабочего класса! Буржуазные журналисты показали всему миру советскую вошь под микроскопом. Мистрис Сноуден[7], вернувшись с Волги на Темзу, прежде всего сочла своим долгом публично почесаться. Это стало почти обрядом, при помощи которого символизируются преимущества цивилизации над варварством. Однако же этим все-таки не исчерпывается вопрос. Господа осведомители буржуазного общественного мнения подошли к революции… сзади, притом во всеоружии микроскопа. Некоторые детали они рассмотрели с большой, даже чрезмерной тщательностью. Но то, что они рассмотрели, не есть революция пролетариата.

Однако самое перенесение вопроса в плоскость наших хозяйственных затруднений и бытовых неурядиц явилось шагом вперед. От монотонных и не очень умных разговоров о преимуществах Учредительного Собрания над властью Советов буржуазное общественное мнение как бы перешло к пониманию того, что мы существуем, а учредилки нет и не будет. Деловые обличения транспортных и иных непорядков были в своем роде равносильны признанию Советов de facto и шли к тому же по линии наших собственных тревог и усилий. Признание ни в каком случае, однако, не означает примирения. Оно означает лишь, что место сорвавшегося решительного наступления заняла позиционная война. Мы все еще помним, как во время великой бойни на германо-французском фронте борьба внезапно сосредоточивалась вокруг какой-нибудь «сторожки лесника». В течение ряда недель сторожка ежедневно поминалась в сообщениях штабов. По существу дела борьба из-за сторожки означала либо попытку прорвать устоявшийся фронт, либо, по крайней мере, причинить врагу как можно больше вреда.

Продолжая войну с нами не на жизнь, а на смерть, буржуазное общественное мнение, естественно, ухватилось за Грузию, как за очередную сторожку лесника в нынешней стадии позиционной борьбы. Лорд Нортклиф[8], Гюисманс[9], Густав Эрве[10], правящие румынские бандиты, Мартов, роялист Леон Додэ[11], мистрис Сноуден и ее свояченица, Каутский и даже фрау Луиза Каутская[12] (см. «Wiener Arbeiter-Zeitung»), – словом, все роды оружия, какими располагает буржуазное общественное мнение, объединились на защите демократической, лояльной, строго нейтральной Грузии.