Между крестом и полумесяцем

Все же мало кто знает про коптов. А в маленьком мире, созданном пятнадцатью процентами от общей численности населения страны, живут люди, которые из поколения в поколение передают христианские традиции, как редкий цветок. Этот цветок тысячелетиями не могли растоптать. Его сохранили в первозданном виде люди, борющиеся за свои права в стране, где господствующей религией является ислам с его традициями, мировоззрением. Люди, которым когда-то приходилось платить налог за право быть христианином.

Хотя позже я увидела, что среди них были и люди, только называющие себя христианами, которые не желали помочь своим братьям по вере. Они, переехав в туристический центр, вдалеке от матери и близких терялись в толпе мелочных и беспринципных людей, сами того не желая, становились им подобными. Все, как и везде…

Но в те первые месяцы моего пребывания в восточной арабской стране у меня все еще сохранялось состояние эйфории, и серый песок казался мелочью на фоне вечного лета, солнца и соленого морского бриза.

Мы опять вышли на проезжую часть, так как тротуара просто не было. А через несколько минут мы запрыгнули в маршрутку, где араб-подросток лет двенадцати собирал деньги у вновь зашедших. Ржавая разбитая дверь, резко закрывшаяся из-за торможения водителя перед лежащими полицейскими, вздрагивала и дребезжала на каждой неровности дороги.

Водитель медленно ковырял пальцем с грязным длинным ногтем в носу, а собирающий деньги мальчишка, уже переместившийся на кромку заднего сидения переполненного микроавтобуса, облизывал вновь полученную монету. Меня замутило, и это было первое впечатление от местного транспорта.

Мы вышли возле магазина мобильной связи. Сидевший за прилавком немытый мужчина с густо смазанными гелем волосами медленно осматривал меня и мои округлости под блузкой. Мужчина, стоявший перед нами в очереди, пробормотал что-то, потом вынул из кармана десятифунтовую бумажку и, громко ее поцеловав, протянул пялившемуся на меня арабу. Мина перехватил его взгляд и встал, загородив меня своей спиной.

— Извини, они приехали из сел, и для них все туристки грязные и порочные, их так воспитали, — сказал Мина, когда мы покинули магазин.

Я умиленно посмотрела на него.

— Я не представляю, как бы я поехала без тебя, они бы меня просто съели.

— Но ты со мной, — улыбнулся он. — Ты приняла правильное решение. Я не кусаюсь, ты меня не бойся.

Я тоже улыбнулась. Все-таки он был хорошим и безобидным парнем.

Я хотела купить фруктов и тихонько пронести в отель, чтобы никто не заметил. Это было запрещено, но живя в стране, где фрукты и овощи стоят копейки, было как-то глупо не иметь возможности пользоваться ни тем, ни другим. Из фруктов в отеле были только мелко нарезанные апельсины и иногда бананы.

Еще Мина обещал познакомить меня с местной кухней в очаровательном и недорогом арабском ресторанчике, управляемом пожилой арабкой — такая редкость в стране, где работают только мужчины. Мы гуляли по грязной улице, и я оценила красоту ухоженного района за городом, где находился наш отель. Как-то раньше у меня не было времени прогуляться, и все, что я видела сейчас, я видела из окна автобуса, который привез меня в другой район. К ресторану мы пошли по узенькой улочке между жилых домов, под ногами хрустел сухой песок, в ноги врезались камни.

— Если здесь жить, то одна пара обуви сотрется о камни и пыль за неделю.

— Это точно. Ты ездила на экскурсии?

— Нет, я приехала сюда работать.

— Я еду домой на пару дней через неделю, если хочешь, поехали со мной. Столичная жизнь отлична от жизни в туристическом центре.

Он сказал и осекся.

— Моя мама ждет меня. Ты ничего плохого не думай, мои родственники разместят нас в разных комнатах. У нас не принято, чтобы незамужняя девушка ночевала в комнате с мужчиной.

— Не знаю, у меня паспорт в компании.

— Да, это проблема, здесь при пересечении границы между городами проверяют паспорта и визы. Паспорт можешь попросить, но у тебя виза еще действительна?

— Я спрошу на днях.

Мы подошли к деревянным дверям, перед которыми за стеклянной витриной висела туша обезглавленного животного. Аппетит сразу пропал, хотя за витриной находился мангал, распространяющий великолепные ароматы мяса на гриле. А справа от входа располагался небольшой стол с кассовым аппаратом, где мужчина средних лет пробивал чеки и выбрасывал их в мусорную корзину. Мы вошли в ресторан, состоящий из одной большой комнаты с ветхими столиками и металлическими стульями. Он напоминал нашу самую дешевую забегаловку.

— Здесь самый вкусный кебаб. А молохия — это такая жидкая закуска из специальной зелени на бульоне с чесноком — пальчики оближешь. Доверишь мне выбор? Я закажу.

— Хорошо, можешь заказывать много, я оплачу свою половину.

Мина произнес полушепотом:

— Больше никогда этого не говори. Если мужчина приглашает в ресторан девушку, то будет некрасиво, если она будет платить.

— Как непохоже на наших мужчин.

Мина рассмеялся:

— И не на всех наших. Будь аккуратнее с арабскими мужчинами, чаще всего иностранке-женщине потом приходится расплачиваться дороже.

Я растерялась.

— Ты намекаешь на себя?